– Вот вы и сами ответили на свой вопрос. Именно: она вышла из комы, чтобы достойно, по-христиански, умереть и в вас утвердить веру. В этом есть Милость Божья, которой удостоились и вы, и, в первую очередь, ваша дочь.
– Но мне от этого не легче! – Рита отказывалась принимать любые доводы разума.
– А вы утешайте себя тем, что вашей дочери теперь легко. Она будет в райских обителях, а это так не часто сейчас случается, поверьте мне, дочь моя. Я в своей жизни столько видел смертей! Вы должны радоваться за свою дочь. Свет её смерти озарит и вашу дальнейшую жизнь.
Последние слова батюшки подействовали на Риту, как прохлада тенистого дерева в июльский зной.
– Она сказала, что мы должны родить ребёнка.
– И правильно. И не одного, а двоих. Чем больше детей, тем меньше времени для всяких глупостей. Вот так, дочь моя. Не убивайтесь. Вы счастливая мать. Ваш ребёнок умирает с таким миром в душе!
В этот момент в гостиную вошёл Серёжа. Шёл он каким-то неуверенным шагом, как будто боялся упасть, и на лице у него было странное выражение.
– Серёжа, ты чего? – Глаза Риты опять широко открылись и наполнились прежним ужасом.
– Она умерла, – еле слышно сказал Серёжа, и губы его задрожали.
– Что? – переспросила Рита и поняла, что не может сдвинуться с места.
– Риточка, иди, посмотри на неё. Она улыбается.
– Улыбается?!
– Раз она улыбается, значит, ей хорошо. А если ей хорошо, значит, хорошо и нам, – Серёжа развернулся к стене, чтобы никто не видел его слёз.
– Это то, о чём я вам говорил, – батюшка шепнул Рите в самое ухо. – Радуйтесь, потому что вашей дочери, измученной тяжёлой болезнью, наконец-то, стало хорошо.
– Она улыбалась своему Ангелу, я знаю... Маша говорила о нём... Он пришёл за ней... – Рита осторожными шагами вошла в комнату дочери, как бы боясь отогнать Ангела своим присутствием.
Маша лежала с открытыми глазами и, действительно, улыбалась. Также осторожно Рита опустилась на колени перед кроватью, на которой лежала её дочь, совсем как живая.
– Девочка моя, отмучилась, – сказала Рита и упала на грудь дочери. – Отмучилась, родненькая моя, отмучилась! Ты прости меня за всё. Ты прости. У тебя была плохая мать. Ты прости меня.
Наплакавшись, убитая горем Рита приподняла голову дочери и начала гладить её лицо, волосы. Батюшка, подойдя сзади, немного отодвинул её и, наклонившись над начавшим остывать телом, сказал «Упокой, Господи, душу рабы Твоей отроковицы Марии», и закрыл ей глаза.
– Зачем? Зачем вы сделали это? Пусть она смотрит! – запротестовала Рита.
– Мамочка, она смотрит, но уже другими глазами, глазами души, а глаза тела должны быть закрыты. Твоя дочь никуда не ушла. Она здесь, рядом с нами. Ей нужно привыкнуть к своему новому состоянию, и не нужно пугать её криками и расстраивать слезами. Нужно молиться, и ей будет легче. Таня, читайте канон по исходу души. А вы слушайте, и молитесь вместе с ней.
Таня читала слова прощальной молитвы, и сердце у неё щемило. Её сын ещё жив, но Господь и его может призвать в любую минуту.
«Нет, не сейчас, – утешала она себя. – Господь милостив, Он не допустит, чтобы мой сын ушёл, не дождавшись меня».
7– Мама, где ты была? Ты же говорила, что придёшь утром.
– Так получилось, Ванечка. Я должна была сходить к своим знакомым.
Ваня сразу заметил, что мама старается выглядеть спокойной, но у неё это плохо получается.
– К каким знакомым? Я их знаю?
– Нет, не знаешь. Ваня, я тебе потом всё расскажу, когда ты поправишься. А сейчас не спрашивай меня, сынок.
– Ты была у Маши. Я чувствую это. Ты была у Маши. Что с ней?
– С ней всё хорошо.
– Она в больнице?
– Нет, она дома. Она попросила врача отпустить её домой.
– И ты ходила к ней домой?
– Да, я ходила к ней домой.
– Мама, я вижу, ты что-то скрываешь от меня. Скажи мне, Маша умерла?
Мама ничего не ответила. Она взглянула на сына глазами полными недоумения и внезапно выступивших слёз.
– Мама, прошу тебя, не бойся мне сказать. Я знаю, что Маша вернулась ненадолго, но она должна была умереть по-другому. Расскажи мне всё, что знаешь.
– Ваня, ты только не волнуйся, прошу тебя. Я не хотела тебе говорить. Маша, действительно, умерла два часа назад.
Ваня закрыл глаза и какое-то время молчал.
– Ты её видела?
– Да. Представляешь, она дожидалась меня.
– Так ты видела её живую? Мама, расскажи мне всё. Маша была без меня. Ей было трудно. Расскажи мне всё.
– Она такая милая девочка. Она просила передать тебе, что очень любит тебя, просила не помнить её плохой.
– Маша, – по щеке Вани потекла слеза. – Она самая лучшая. Как я могу помнить её плохой!
– Ты поплачь, сынок, только не рви сердце. Машина смерть была светлой. За ней пришёл её Ангел, и она умерла, улыбаясь.
– Откуда ты знаешь об Ангеле? – Ваня даже привстал, опираясь на локти.
– Она сама рассказывала и просила папу помочь ей умереть по-другому, чтобы уйти с Ангелом. Они позвонили мне, и я привела батюшку. Маша умерла, как праведница, причастившись Святых Христовых Тайн. Она будет в раю.
– Мама… – Ваня начал говорить тихо-тихо, потому что слёзы мешали ему говорить, но он и не пытался сдерживать их. – Как я буду жить без неё? Она мне как сестра. Нет, она мне больше, чем сестра. Она вторая половинка меня самого. Разве я смогу жить без неё?
– Но твоя половинка не потерялась и не исчезла. Она просто переместилась в другое место, где ей хорошо. Разве тебе было бы легче оттого, что она осталась бы жить, но продолжала мучиться?
– Нет, мне было бы ещё больнее.
– Вот видишь. И Маша навсегда останется у тебя в сердце, останется в твоей памяти. Она теперь самая яркая звезда на небе над тобой. Ты каждый вечер будешь смотреть на небо и разговаривать с ней, будешь делиться с ней своими горестями и радостями. Но самое главное, ты никогда уже не сможешь разочароваться в ней. Здесь, на земле, всё временно, даже любовь, а Маша, и всё, что с ней связано, уже принадлежит вечности. Она умерла тихо, без боли, без муки. Это смерть праведников. Твоя Маша уже в раю, а вот где будем мы с тобой, пока неизвестно. Так что за неё можно только порадоваться.
– Мамочка, я тебя очень люблю, – Ваня взял мамину руку в свои ладони. – Ты прости меня за то, что я заставил тебя столько страдать.
– И ты меня прости, родной. Знаешь, ради этой минуты… – Мама не смогла договорить. У неё больше не было сил сдерживать слёзы, и они потекли, как вешние воды, облегчая и согревая душу.
