– Ты неправ, – сказал Мэк решительно.
– Много ты знаешь, – недовольно буркнул Чарли, он вообще не любил, чтобы ему противоречили.
– Да, много! – Мэк вдруг вскочил и сел на диване со страшно встрепанными волосами. – Почему же тогда мы требуем от наших женщин, чтобы они были святыми? Получается, что мы предлагаем им свои уже далеко не чистые сердца, да еще и ожидаем, чтобы они сочли за честь такое предложение. Это просто счастье, что они бывают ослеплены любовью, иначе поняли бы, насколько стоят выше нас, и не заключали бы столь невыгодных для себя сделок.
– Вот это да! Наш философ начал всерьез углубляться в предмет! Того и гляди, скоро начнет читать проповеди на тему «О правах женщин», – Стив был изумлен страстным монологом брата.
– Я уже начал, и надеюсь, что это пойдет вам на пользу! – ответил Мэк, опять укладываясь на диване.
– И все-таки, дружище, ты не совсем прав, – вставил Арчи, который в душе соглашался с Мэком, но из мужской солидарности чувствовал необходимость выступить на противоположной стороне.
– Спорить я не собираюсь, вы все равно меня не переубедите. Ну что ты таращишься на меня, Стив? Я же говорил, что собираюсь всерьез изучить этот предмет, и действительно занимаюсь этим. Вам кажется, что я зарылся в книги и ничего не вижу дальше своего носа, а я замечаю все, что делается вокруг меня, больше, чем вы воображаете. Уверяю вас, я далеко продвинулся в этом направлении.
– И собираешься достичь совершенства в науке любви? – спросил Чарли, которого очень забавлял и интересовал этот разговор. Его уважение к Мэку было глубже, чем он сам осознавал это. Несмотря на то, что Принц никогда не следовал советам книжного червя, он всегда их помнил.
– Да, собираюсь.
– С чего же ты начнешь?
– Я постараюсь чаще появляться в хорошем обществе, читать хорошие книги и совершенствовать тело и душу настолько твердо и разумно, насколько смогу.
– И ты думаешь, что достигнешь цели?
– С Божьей помощью, да.
Твердая уверенность, с какой Мэк произнес последние слова, заставила всех мгновенно смолкнуть. Чарли стал внимательно изучать орнамент на ковре; Арчи, рассеянно ворошивший угли в камине, взглянул на Мэка с дружеским одобрением и признательностью, а Стив, забыв о своем самодовольстве, призадумался, что ему самому не мешает усовершенствоваться ради любви к Китти. Тишина продержалась не дольше минуты – молодые люди не любят подолгу предаваться подобным мыслям, даже если любовь пробуждает в них самые благородные чувства. Для них гораздо естественнее проявлять себя в поступках, чем рассуждать, и следующая реплика Чарли это ясно доказала. Конечно, он постарался скрыть серьезность вопроса, посмеиваясь и покручивая кий:
– Так ты сначала станешь совершенным или все-таки прежде попросишь у какой-нибудь святой ее руку и сердце?
– Мне потребуется целая жизнь на то, чтобы достичь своей мечты. Когда я почувствую себя достойным предложить руку и сердце какой-нибудь женщине, то обязательно это сделаю. Я сам не святой, поэтому буду искать не святую, а просто добрую девушку, чтобы идти с ней рука об руку, помогать друг другу на нашем пути и окончить наше дело в будущей жизни, если не успеем в этой.
Мэк не был влюблен, поэтому рассуждал о предмете так обстоятельно. Только свободное сердце может с такой откровенностью и простотой рассуждать о сокровенных чувствах. Однако его советы оказались весьма полезными трем влюбленным сердцам, потому что братья привыкли доверять практическим знаниям Мэка.
– Надеюсь, что ты такую найдешь, – дружески сказал Чарли и вернулся к бильярду.
– Думаю, да.
И пока другие играли, Мэк лежал, отрешенно уставившись на портьеру, словно воочию видел там вереницу женских образов, из которых ему предстоит выбрать себе жену.
Через несколько дней после этого разговора в бильярдной к Розе пришла Китти. Девушка всерьез готовилась вступить в новую семью и считала своим долгом хорошо узнать всех ее членов. Особенно тщательно она подбирала ключи к Розе, потому что считала ее самой умной, милой и доброй девушкой на свете. Роза, в свою очередь, с удовольствием поддерживала эту зарождающуюся дружбу, потому что видела в Китти доброту и сердечность, несмотря на всю ее взбалмошность и некоторое легкомыслие. Теперь в невесте Стива стали прорастать все лучшие качества, отогретые искренней первой любовью, которую та испытывала.
– Дорогая моя, мне надо кое о чем серьезно поговорить с тобой. Я впервые в жизни этим заинтересовалась, – начала Китти, усаживаясь и снимая перчатки, как будто твердо решила выяснить для себя что-то раз и навсегда.
– Я тебя внимательно слушаю. Только одновременно буду работать – мне нужно сегодня закончить это дело, – ответила Роза. В одной руке она держала кисть, в другой – ножницы.
– Ты, как обычно, вся в делах! Что это такое? Давай, помогу тебе. У меня быстрее получится говорить, если я займу чем-нибудь руки, – язык у Китти и без того работал, как ветряная мельница.
– Я склеиваю книжку с картинками. Это для детей, которые лежат в больнице. Хорошенькая штучка, правда? Ты вырезай, а я буду наклеивать картинки на квадраты из белой ткани. Затем мы перевяжем по нескольку листочков вместе ленточкой, – и книжка готова, красивая и прочная. Бедные дети будут рассматривать ее, лежа в своих постельках.
– Отличная мысль! А ты часто ездишь туда? Откуда у тебя столько времени? – Китти усердно вырезала трогательную картинку. На ней птичка с красной головкой и голубым хвостиком кормила червяком упитанного неоперившегося птенца с зеленой головкой, желтой спинкой и совсем без хвоста.
– У меня много времени с тех пор, как я не выезжаю. Ты же знаешь, всякое появление в свете отнимает два дня: один на приготовления, а другой – на сам выезд.
– Многие судачат, почему это ты вдруг перестала показываться в обществе. Полагают, что ты «ударилась в благочестие» и что во всем виновато твое оригинальное воспитание. Я всегда за тебя заступаюсь и говорю: «Жаль, что не всех так разумно воспитывали». Ты самая достойная девушка из всех, кого я знаю.
– Спасибо, Китти. При случае можешь еще сказать, что я дорожу своим здоровьем, потому и отказалась от выездов. Но это вовсе не значит, что я отказалась от всех удовольствий, Китти. Я езжу на концерты, на интересные лекции, если они не поздно кончаются, кроме того, мне всегда есть чем заняться дома. Я люблю развлечения, но ограничиваю себя. Необходимо приучать себя к серьезной жизни, ведь никто не знает, когда она наступит, – задумчиво сказала Роза, наклеивая изображение белки на листочек бумажной ткани.
– Вот! Я об этом и хотела поговорить с тобой! Представляешь, Стиву пришла в голову та же идея. Интересно, ты или Мэк так на него подействовали? – спросила Китти, быстро работая ножницами.
– Я тут ни при чем. Не хочу надоедать мальчикам нотациями, они уже взрослые и не любят этого.
– Ну, значит, он тоже «ударился в благочестие». Но самое странное, что мне это нравится. Правда-правда, только не смейся! Я тоже хочу приготовиться к серьезной жизни, как ты выражаешься. Мне нужно стать лучше как можно скорее, потому что Стив считает, что он для меня недостаточно хорош. Представляешь?
