— Я выжидала в холле. Когда пришла горничная разбирать постели, я незаметно проникла в номер и спряталась в стенном шкафу. Мне пришлось просидеть там около часа, пока он не пришел.
— Один?
— Да, без Ариэль. Он немного посмотрел телевизор. До меня доносились звуки. Потом принял душ и лег спать Услышав храп, я вылезла и на цыпочках прокралась в спальню. Убила я его тремя выстрелами.
— Вы говорили с ним?
— Нет. Меня так и подмывало разбудить его. Я хотела увидеть страх в его глазах. Хотела, чтобы он узнал, что умрет от руки своей дочери. Мне хотелось произнести имя матери и увидеть, дрогнет ли что-нибудь в его душе, оживут ли в памяти воспоминания. Но он был все-таки крепким мужчиной, и я побоялась будить его. Он мог наброситься на меня и отобрать револьвер. Я довольно долго простояла у его постели. Все смотрела на него и не испытывала ничего, кроме ненависти. Ненавидела его за то унижение, которому он подверг людей, его любивших Маму. Джоша. Ариэль Я отомстила ему сразу за всех.
Кассиди вновь присел к столу.
— Вы сделали три выстрела. Почему, Клэр? Почему три?
— В голову — за то, что гнусно передергивал христианские заповеди, обратив их на служение собственным целям и выгоде. В сердце — за те разбитые сердца, которые он оставил в жизни своей. И в мужское достоинство — за то, что бессовестно совратил, а потом бросил прекрасную молодую женщину, которая заслуживала быть любимой.
— Вы же просто изуродовали его, Клэр.
— Да Это было какое-то месиво. Я даже не ожидала.
— Как вы выбрались из отеля?
— Так же, как и вошла. На этаже меня никто не видел, поскольку его полностью занимали Уайлды. Я спустилась в лифте в вестибюль и воспользовалась выходом на Юниверсити-стрит. — Клэр облизала пересохшие губы и нервно взглянула на Кассиди. — А чтобы меня никто не узнал — на случай, если после меня останутся какие-то улики, — я оделась, как мама.
— То есть?
— Я надела ее платье, шляпу, в которой она собиралась бежать со своим возлюбленным, а в руках у меня был чемодан.
— Очень умно. Значит, если бы свидетелей потом спросили, кого они видели в отеле в этот час, они бы описали Мэри Кэтрин. Ее бы автоматически исключили из числа подозреваемых, поскольку всем известно о ее странностях и персонал отеля уже привык видеть се разгуливающей в таком наряде и с чемоданом в руках.
— Все точно. Но я совершенно не ожидала, что мама и в самом деле отправится в ту ночь в отель.
— Без шляпы и чемодана?
Его вопрос, казалось, застал ее врасплох.
— Нет, они, естественно, у нее были.
— Мне показалось, вы говорили, что сами воспользовались ими.
— Ну да, но, вернувшись домой, я переоделась, прежде чем отправиться на прогулку. В это время мама и ушла.
— Я не уверен, что все вами рассказанное совпадает по времени со смертью Уайлда, — нахмурившись, произнес Кассиди — Если бы я был вашим адвокатом, я бы использовал все эти временные несовпадения в линии защиты на разбирательстве в суде.
— Разбирательства не будет. Я призналась. Осталось лишь выслушать приговор, и на этом все будет кончено.
— Вас послушать — "так вы ждете не дождетесь этого, — со злостью сказал он — Неужели вам так хочется провести остаток жизни в тюрьме?
Она отвернулась.
— Я только хочу, чтобы все это поскорее закончилось.
Изрядно вспотев от духоты и напряжения, Кассиди пригладил руками взмокшие волосы.
— Почему вы не избавились от револьвера, Клэр? Почему той ночью, пока гуляли, вы не выбросили его в реку?
— Да, надо было так и сделать, — жалобно ответила она. — Но я никак не думала, что он когда-нибудь возникнет в полицейском протоколе.
— Единственными отпечатками пальцев на оружии оказались отпечатки Ясмин.
— На мне были мамины перчатки.
— Мы их можем исследовать на наличие частичек пороха.
— Я их уничтожила, а ей купила новые. Так что вы ничего не найдете.
— В уме и хитрости вам не откажешь.
— Боже, я же во всем призналась, и с единственной целью — чтобы поскорее со всем этим покончить — вскипела она — Но вы же меня просто истерзали Кассиди, никак не отреагировав на эту вспышку, вновь обратился с вопросом.
— Когда вы выкрали револьвер из сумочки Ясмин?
— За неделю до того, как им воспользовалась Ясмин тогда прилетела лишь на одну ночь. Она была довольно ветреной и со своими вещами не особенно церемонилась, так что я знала — если она и обнаружит пропажу, ее это нисколько не огорчит. Через несколько дней я положила его обратно — это после того, как вы стали интересоваться оружием. Как я и ожидала, Ясмин не придала этому эпизоду особого значения.
— Это на вас совсем не похоже, Клэр. Воспользовавшись оружием Ясмин, вы тем самым косвенно вовлекли ее в убийство.
— Я не думала, что из него еще когда-нибудь будут стрелять. И уж, конечно, не ожидала, что он унесет жизнь самой Ясмин. — В глазах Клэр стояли слезы. Все это время, прошедшее после смерти Ясмин, ей так и не удалось побыть наедине со своим горем. — Надо было мне все-таки избавиться от этого проклятого револьвера. Ясмин гораздо тяжелее переживала случившееся с ней, чем я предполагала. Нечто ужасное должно было произойти. Я же была слишком занята, чтобы обратить на нее внимание, ушла в свои проблемы, увлеклась… — Внезапно она замолчала и украдкой взглянула на Кассиди. — Слишком увлеклась этим расследованием и не заметила, что Ясмин молчаливо просила о помощи. Я предала ее.
Кассиди промолчал. После некоторой паузы он спросил:
— В тот вечер, когда вы подошли после проповеди к Уайлду, какие чувства вы испытывали к нему?
— Интересный вопрос, — тихо произнесла она. — Как ни странно, я не почувствовала острой ненависти, которой ожидала. Приняв меня за новообращенную, он положил свои руки мне на голову. Я ничего не ощутила — ни физически, ни эмоционально. Я заглянула в его глаза, ожидая какого-то душевного всплеска, трепета, может быть. Но поняла, что передо мной чужой, незнакомый человек. Ничто не влекло меня к нему. Я даже не испытала желания признать в нем своего отца — так же, как он не захотел признать меня тридцать два года назад. Я рада, что он так и не узнал ничего обо мне. После той душевной травмы, которую он причинил моей матери, он не заслуживал чести знать свою дочь.
— Браво, Клэр. — Он посмотрел на нее долгим, полным восхищения взглядом. Даже протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, но тут же отдернул се. Потом, отодвинув стул, поднялся. — Я должен позвонить Краудеру. С ним уже, наверное, удар приключился, может, и не один. В доме есть что-нибудь из еды?
— Я не голодна.
