Клод отдал должное Роксане и даже поклонился под ненавидящим взглядом волшебницы. Она не дала старому архимагу перевести наказание, а добилась полного помилования, ведь ни для кого не было секретом, как гильдия хотела прибрать к рукам такой подопытный образец, каким был полукровка. Она рискнула, а Клод всегда уважал тех, кто готов был на подобный риск, ведь это означало встать против гильдии, к тому же оказывалось снова в его интересах. Архимаг же молча упустил столь выгодные для себя условия. Решительно сегодняшний день сложился для Клода как нельзя лучше. Роксана больше никогда не будет председательствовать в совете гильдии магов, так как продала свою должность, что оказывалось делом очень редким, а это значило конец реакционным настроениям в гильдии до тех пор, пока на место смутьянки не станет другой амбициозный маг. Это, при нынешнем составе гильдии, случилось бы очень не скоро.
Рене взял бумагу с подписью и печатью короля и направился к плахе. С каким бы удовольствием он порвал к чертям это нежданное помилованье, но он видел Роксану, видел ее взгляд, слышал как отчаянно она защищала полукровку, потребовав полного прощения, которое стало возможным только при неслыханной милости молодого короля и его благосклонности к магам из гильдии, наперекор всему, даже истории и печальному примеру его отца. Все дело обернулось как и предполагал Рене, ведь карать или миловать могли за одно и тоже по-разному. Всегда имелась возможность изменить взгляд даже на очевидное убийство, если иметь влияние при дворе и умело оперировать нужными связями.
– Феникс! - обратился начальник тюрьмы к изрядно помятому стражей «ловцу удачи».
Полукровка выпрямился, собираясь, наконец, услышать обвинение и приговор. Вся эта возня и задержка, от которой палачи и осужденные скоро окончательно замерзнут на холодном ветру, была явно не спроста, что порождало у Феникса некую надежду.
– Сударь, отныне королевским приказом с вас сняты обвинения в убийстве Рэйтца из Красных Башен и чернокнижника Шрама, так как признаны сии деяния угодными государству и церкви. Также вы избавлены от подозрений, касательно пособничества братству заклинателей мертвых. Идите с миром, вы свободны.
Карнаж раздраженно сбросил с плеч руки стражи. Рене взял у одного из прискакавших от тюрьмы солдат оружие и торбу Феникса и, протянув их «ловцу удачи», прошипел:
– Уходи пока цел, полукровка. Но я тебя в покое не оставлю!
– На здоровье, Рене. Всегда к твоим услугам, - злая усмешка заиграла на лице Карнажа, а желтые глаза опасно сузились.
Этот обмен любезностями под шум толпы слышали только они двое и больше никто. И у каждого не осталось сомнений насчет средства расправы с недругом, так как дуэль между ними из-за, пусть и худородного, но все же дворянства Рене, становилась невозможна.
Солдаты расступились и Карнаж прошел мимо недовольно ворчавших людей. Они не понимали почему полукровка был так легко отпущен. Проталкиваясь через толпу Феникс услышал надрывный крик, от которого гул зевак поутих. «Ловец удачи» бросил взгляд через плечо и тут же отвернулся. Позади с помоста раздались два глухих удара топора с чавкающим призвуком разрубленных костей.
– Ты, кто казнит нас, слепец! - крикнул молодой магистр ордена «Черных псов», поднявшись на руках над чурбаном, к которому палач еще не успел привязать его голову, - Не услышишь от нас проклятий - тебя через много лет проклянут другие! А вы, кто видит все это и ликует, помните, когда-нибудь, пусть через сто лет, пусть через десятки веков, но за эти деяния наследники палачей будут молить о прощении! Никогда не даруйте им того, что они будут просить, хоть Создатель и призывает нас к милосердию. Иначе вы предадите память всех, кого убили они, те, кто называли себя слугами всевышнего!
И снова удар топора, и снова гул толпы, но не такой громкий, как до этого. Однако Феникс все равно скривился, затыкая уши, которые вдруг стали очень чувствительны и начали доносить звуки неимоверно громко.
Карнаж шел не оборачиваясь, одернув воротник и содрогаясь всем телом, ссутулившись и по привычке заткнув большие пальцы рук за пояс под бандажом. И когда только он успел так продрогнуть? Хотя до этого вроде не ощущал холода…
– Какой, все же, шумный город… - растягивая слова пробормотал себе под нос «ловец удачи», считая под ногами булыжник мостовой и отгоняя одну назойливую, словно комар на болоте, мысль, что тому, с кем он еще несколько минут назад говорил, уже отрубили голову.
– Ну, что же? Вот и все, господа, - возвестил молодой король, поднимаясь с кресла на балконе и согревая мерзнущие руки.
– И, все же, лучше бы казнью занималась инквизиция, - произнес Адамевкрат.
– Вы что-то сказали, высший инквизитор? - Адлер встал на пути Адамевкрата.
– Да, действительно, - подхватил король с интересом оглянувшись.
– Перед тем как сжечь еретиков на костре, мы хотя бы вырываем им языки, - ответил высший инквизитор.
Филипп сделал вид, что не слышал этого и приказал Адлеру сопровождал его. Глава ордена «Белых волков» знал, что в королевском кортеже имеется для него теплое местечко. Но он давно все для себя решил.
Когда король и его свита достигли дворца, Филипп отпустил придворных, позволив им поскорее согреться у теплых каминов, и подозвал к себе магистра. Тот знал вопрос, который ему собирались задать.
– Так каково ваше решение, Адлер? Вы принимаете мое предложение?
– Государь, знаете, как люди говорят, сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит… - начал магистр.
– Но ваш орден распущен. Разве теперь я не проявляю должной заботы о добрых и верных друзьях моего отца?
– И вы утверждаете, что вы рыцарь и служите короне, а отказываете королю, который призывает вас к службе?! Это неслыханно! - не сдержался молодой рыцарь, взявший на себя заботу о коне Филиппа.
– Помолчите, юноша, - одернул нахала Адлер, грозно подступив к нему.
– Простите ему его горячность, магистр, - вступился король.
– Разумеется, ваше величество. Я только хотел сказать, что не благородное происхождение и доспехи делают воина рыцарем. А то сердце, что бьется в вашей груди под кирасой, сударь, - Адлер звонко стукнул пальцем по богато украшенному инкрустациями доспеху придворного.
Магистр, не смотря на то, что король пытался воспротивиться и удержать его, опустился перед Филиппом на одно колено.
– Я стар, ваше величество, - сказал магистр, - И скоро буду ни на что не годен, как дряхлеющий волк со стершимися от времени клыками. Но я привык быть на своем месте, в седле на дорогах, сражаясь со всеми, кто пользуется тем, как обескровлен наш Фелар и чинит еще большие разорения. Мое время пришло и я покидаю вас. Орден «Белых Волков» верно послужил вам, дайте же теперь нам позаботиться об окончании своего пути. Любой, кто сражался под нашим стягом знает, что, когда он падет на землю и больше никогда не сможет снова подняться, то усталый дух спокойно покинет тело, а плоть бросят на съедение бродячим собакам. Только так должно закончиться дороге истинного «Белого Волка», на чьи похороны не может быть потрачено и ломаного гроша.
