Кожа Милли съежилась от его прикосновения, она с трудом сдерживала дрожь. О Хью, где же ты? Почему я торчу здесь с этим придурком, вместо того чтобы быть с тобой?
К сожалению, как это ни печально, она знала ответ на этот вопрос. Хью не хотел быть со мной, думала Милли. Он, вероятно, сам считал меня придурковатой.
А вслух она произнесла:
— Э...тараканы?
Ноэль Блэкуолл уставился на нее не мигая.
— Как вы догадались?
Орла закашлялась и сделала знак, означающий «уберите это от меня». Обычно она достигала желаемого эффекта: люди сразу извинялись и убирали свои сигареты.
Но на этот раз с таким же успехом она могла бы быть невидимой. Мужчина продолжал дымить и размахивать руками, разговаривая со своим собеседником. Стоя меньше чем в двух футах слева от него, Орла поперхнулась и стала кашлять еще громче, но ядовитый дым продолжал обволакивать ее голову.
Мужчина же, похоже, по-прежнему ничего не замечал.
— Простите. — Она наклонилась вперед, отмахиваясь от дыма, как от вековой паутины, и постучала по его плечу. — Будьте любезны!
Мужчина прервал разговор и, по-видимому, только что ее разглядел.
— Извините? О... — Поняв, что Орла смотрит на его сигарету, он улыбнулся и достал пачку «Мальборо» из кармана своего пиджака. — Нет проблем. Вот, берите!
Орла уже собиралась напуститься на него, но теперь была вынуждена быть более любезной, чем планировала.
— Нет, я не хочу сигарету. Я пыталась обратить ваше внимание на то, что ваш дым попадает мне в глаза.
— А, вечная беда с этим дымом, — сообщил он доверительно. — Его нужно контролировать. Это как пытаться уследить за стадом овец — ты стараешься, но прежде чем успеешь что-либо предпринять, они уже разбредутся по всему полю.
У него был соблазнительный ирландский акцент и смеющиеся глаза, вокруг которых собирались морщинки. Зная, что говорит чопорно, как школьная учительница, Орла заявила ровным голосом:
— Вы сможете его контролировать, если бросите курить.
— Что? — С притворным страхом он показал наполовину выкуренную сигарету, которую они обсуждали. — Хотите, чтобы я бросил, прежде чем получу от нее удовольствие? Это ужасная идея, и ее могла предложить только чрезвычайно успешная и состоятельная писательница.
Орла предположила, что ему около тридцати пяти. Высокий, с кудрявыми стрижеными волосами, тонким загорелым лицом и ироничной улыбкой.
— Знаете, вам не следует курить. Это так вредно. От этого появляются пятна на зубах, морщины на лице, отвратительный запах изо рта.
— И курение вызывает рак.
— Я не знаю, понимаете ли вы это, — говорила Орла, входя во вкус, — но каждый раз, как вы закуриваете, все некурящие вокруг начинают страстно желать, чтобы вы этого не делали. Они смотрят на вас и презирают за то, что вы такой слабовольный и эгоистичный. Я хочу сказать, вам бы понравилось, если бы вам наплевали в еду?
Он поднял бровь.
— Вы могли бы такое сделать?
— Видите? Когда это касается вас, вам это кажется ужасным. Однако вам позволено убивать нас своим курением!
— Вы очень... страстно выступаете, — заметил он. — Позвольте спросить, как давно вы сами отказались от злого зелья?
Орла чувствовала, что он над ней потешается.
— Прошло уже достаточно времени. — Как будто это имеет какое-то значение, черт возьми! — На самом деле уже довольно давно.
— Это так? Правда? — Еще раз с удовольствием выдохнув сигаретный дым, ее мучитель продолжал рассуждать с невинным видом: — Вы уверены, что не пару недель назад?
У него были самые озорные глаза, которые Орла когда-либо видела, серебристо-серые и узкие от смеха. Она знала, что ей следовало говорить с ним построже, но не получалось.
— Слушайте, неважно, как давно я бросила. Теперь я не курю.
— Извините меня. Это великолепно. — Признавая ее превосходство, он закивал с почтительным выражением. — Я вас поздравляю. Это произвело на меня неизгладимое впечатление. Как ваши успехи в битве с пороком? Кто-нибудь выжил или я последний? — На его щеках появились ямочки. — Теперь вы зона, свободная от порока?
Боже, что происходит? Чувствуя, что ее руки покрываются «гусиной кожей». Орла задавалась вопросом, можно ли списать это на кондиционер?
С ней так давно этого не случалось, что в первый момент она действительно не поняла, что бы это могло значить. Затем как будто футбольный мяч ударил ее в грудь — она просто испытывала сексуальное влечение.
Сексуальное влечение к незнакомцу, призналась себе Орла. Не то что в браке, когда ты постепенно привыкаешь и считаешь удобным спать вместе. Это было совершенно — просто совершенно — другое. Крайне острое ощущение, насквозь пропитанное адреналином. Шипучее, стремительное предчувствие, как таблетка «Алказельцер», растворяющаяся в стакане. Приятное щекотание по всему телу. Восхитительное желание узнать, что он еще скажет.
Какая ирония: кто бы подумал, что она, всю жизнь описывавшая это чувство в романах, вот уже больше двадцати лет сама его не испытывала.
Если откровенно, это было так давно, что она с трудом узнавала симптомы.
Это флирт, поняла Орла, опьяненная счастьем. Я стою здесь и флиртую с незнакомым мне мужчиной. И чувствую себя... фантастически.
Можно было точно сказать, что она ему нравится. Симпатия определенно была обоюдной. Более того, мужчина, с которым до этого говорил незнакомец, тоже это заметил; собеседник скромно удалился, оставив их вдвоем.
Вот оно, думала Орла с приятной дрожью во всем теле. Черт, я совершенно забыла, как это бывает.
Будем надеяться, что он, в отличие от меня, не утратил практических навыков.
С некоторым опозданием она осознала, что он все еще ждет, что она ответит на вопрос, который он задал ей несколько часов назад. Вернее, тридцать секунд назад.
Что же это был за вопрос? Ах да...
— Я? У меня не осталось пороков. Теперь я на сто процентов безупречна. — Говоря это, Орла улыбалась, потому что не улыбаться было невозможно. — Храм совершенства. И прекрасный человек, до самых пяток.
— Я догадался. Вернее, я уже знал. Должно быть, это замечательно, — добавил он. — Вокруг нас не так много абсолютно безупречных людей.
У Орлы было так много вопросов; ей страстно хотелось узнать о нем все. В первую очередь она желала выяснить его имя, сколько ему лет, что он делает, где живет, женат или нет.
Но в то же время она боялась разрушить чары. Что, если он счастлив в браке и у него пятеро детей? Что, если ему двадцать три года и он на несколько дней прилетел из Австралии? Что, если он ей скажет, что его имя Эрнест? Справа от них сверкнула вспышка. Один из фотографов, курсировавших по залу, сказал:
