моего сердца.
— Костя, а как же теперь Маша?
— Она моя дочь!
— Да… Если хочешь, я могу сейчас взять ее к себе — она моя крестница и сестра моим девочкам, найму няню…
— Нет, Кира. — В этом вопросе Федин был непреклонен. — Маша будет жить со мной. Первое время Наталья Григорьевна поможет, и от твоей помощи я не откажусь, а там видно будет…
— Кого-то можно попросить пока побыть с девочкой… Наталья Григорьевна все время в больнице с Антониной. Хочешь, я поговорю с Екатериной Ивановной. Думаю, она не откажется приглядеть за Машей — к тому же ей сейчас тоже нелегко одной.
— Я сам поговорю… Но я все-таки надеюсь, что ты ошибаешься и Антонина поправится.
— Дай то, Бог, чтобы я ошибалась!
Кира посмотрела в след идущему по дорожке ссутулившемуся от горя мужчине — она знала, как трудно терять близких людей…
— Кира Дмитриевна! — на крыльцо вышла Раиса Васильевна. — К вам гость!
— Гость? — Кира двумя руками схватилась за голову. — А я еще вещи не собрала! Пропустите! Скорее!
87
Всю дорогу до Дрездена Кира молчала.
Нет, конечно, она кивала головой, и поддакивала, и даже всплакнула, когда Павел особенно жестко ругал ее и даже не пожалел — он был очень сердит на нее за все ее «безумные выходки», подвергающие ее жизнь опасности… Но душа у Киры молчала. Она словно заледенела в ожидании серьезного, решающего разговора, который Павел все не начинал и не начинал. Кира хотела расставить все точки над «и» и боялась этого… А вдруг все не так как она себе напридумывала? Вдруг нет «их», а есть «он» и «она»? Может, у него совсем другие планы относительно нее, отличные от ее планов на него? Что тогда она будет делать? Опять спрячется от жизни за забором своего узкого мирка? Спрячется, чтобы страдать в одиночестве, пряча от всех свою боль и разочарование? Нет, больше продолжаться так не может: она просто спросит его о планах на будущее, так невзначай, раз он сам не решается заговорить об этом. А может, он специально не говорит ей об этом, не, потому что, не решается, а потому что, никаких планов на будущее с ней вместе не строит…
В такси Павел держал ее за руку, что-то рассказывал о городе, о клинике в которой лечится, о Дмитрии Викторовиче, который обаял всех медсестер и врачей клиники — Кира кивала головой, что-то отвечала невпопад и молчала.
Молчала, когда выходила из такси, когда регистрировалась в отеле, молчала, когда поднималась в лифте, когда заходила в номер, когда села в кресло и закрыла лицо руками.
Приткнув палочку у двери, Павел присел на ручку кресла, прижал ее голову к своей груди и попытался оторвать ее руки от лица.
— Что происходит, черт возьми? — рассердился он, не понимая ее замороженности.
— Ни-че-го! — по слогам произнесла Кира, отстраняясь от него. — В том то все и дело, Паш, что НИ-ЧЕ-ГО между нами не происходит.
— Ты про секс? — как ему показалось, догадался Павел.
— Про какой секс! — вскинулась Кира и, вскочив с кресла, в волнении заходила по комнате. — Шубин, если тебе нужен со мной секс — так и скажи! Я должна знать, что происходит!
— Секс мне с тобой нужен, но не сейчас, — не вставая, Павел поймал ее руку и потянул обратно в кресло. — И я тоже хочу знать, что происходит.
— Как ты не понимаешь! — Кира вырвала руку и вновь заходила по комнате. — Я должна знать, что происходит сейчас между нами! Вот здесь и сейчас!
— Мне кажется, что мы ссоримся.
— Это ты со мной ссоришься, Паша, в самолете, в такси, в отеле — сидишь, смотришь на меня, молчишь и ссоришься.
Павел, вообще, перестал понимать, чего она от него хочет услышать.
— Я с тобой не ссорился. Я перестал тебя понимать, как только мы сели в самолет — ты совсем меня не слушала.
— Да не хочу я слушать твои выговоры! Я хотела, чтобы ты меня обнял, поцеловал, сказал, что любишь, рассказал о своих планах на будущее, поругал бы немножко, пожалел, назвал: дурочкой, кретинкой, сумасшедшей или какими-нибудь другими обидными словами, но мы были бы вместе. Понимаешь, Паш, «вместе»!
— Мы и так вместе! — Павел начинал злиться.
— Да не «вместе» мы с тобой, Паша, не «вместе»! — почти закричала Кира и даже ногой топнула от отчаяния. — «Вместе» — это, когда люди живут вместе, спят вместе, просыпаются вместе, когда у них общие дела и заботы, когда они строят планы на будущее, доверяют друг другу…
— Объясни, почему ты считаешь, что мы не «вместе»? — начиная догадываться, что она говорит о чем-то очень важном для нее, чего он пока не понимает, и от чего, возможно, зависит их дальнейшая жизнь вместе. — Потому, что мы не спим с тобой в одной постели? Если это для тебя так важно, давай спать вместе — утром я буду уезжать в клинику, а вечером возвращаться сюда.
— Вот видишь… ты сказал «сюда», а не «к тебе», — горько усмехнулась Кира и, сев в другое кресло напротив, попыталась успокоиться. — Паш, если тебе нужен только секс со мной, так и скажи: «только секс и никаких обязательств», и спальню в вашем доме я выбирала для секса с тобой — лучше знать правду, чем строить воздушные замки на песке — я подумаю и решу: нужен ли мне секс с тобой по выходным или мне лучше посвятить это время своей семье.
— Что-то ты меня совсем запутала. «Секс без обязательств» — я тебе не предлагал. Я предложил тебе спать со мной в одной кровати, как ты хотела.
— Па-аша-а, да не спать я с тобой хотела! — в отчаянии закричала Кира. — Я с тобой жить хотела!
Павел потряс головой, поднялся и пересел на ручку ее кресла.
— Ну, и кто тебе мешает со мной жить? — заглядывая ей в лицо и улыбаясь, спросил он.
— Ты мешаешь! Ты все время молчишь, ничего не говоришь о нас и мешаешь!
— Ага, значит, это я виноват, что ты закатила мне настоящий скандал.
— Конечно ты! — искренне в этом уверенная, Кира сердито посмотрела на Павла и подняла глаза к потолку, чтобы не дать предательским слезинкам вытечь из глаз. — Конечно, ты! Я тебя люблю и хочу с тобой жить вместе, а ты молчишь и не предлагаешь — значит, не хочешь.
— И когда же ты поняла, что ты меня любишь? — Павел взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза. — И что