принимавшими участие в политике и следовавшими одно время злостному руководству Болинброка, которому Уолполь позволил вернуться из изгнания, но отказался возвратить место в Палате лордов. Однако неудача Уолполя с биллем об акцизе подорвала его влияние, и Болинброк, приведенный в отчаяние безуспешностью своих усилий, вернулся во Францию.
За границей первые признаки новой опасности появились в 1733 году, когда мир в Европе снова был нарушен спорами, вызванными выборами на польский престол. В спор были одинаково вовлечены и Австрия, и Франция; в Англии пробудилось недоверие к замыслам французов, усиливавшее стремление к войне. Новому королю также хотелось воевать; к участию в борьбе склонялась под влиянием своих немецких симпатий и Каролина. Но Уолполь твердо стоял за сохранение нейтралитета. «За этот год в Европе убито 50 тысяч человек, заметил он во время войны, но среди них ни одного англичанина».
Благодаря вмешательству Англии и Голландии в 1736 году удалось восстановить мир, но страна с горечью заметила, что он был куплен торжеством обеих ветвей Бурбонского дома. Уступка Обеих Сицилий испанскому принцу в обмен на отказ от права наследовать Парму и Тоскану создала за счет Австрии новую Бурбонскую монархию. С другой стороны, Лотарингия окончательно перешла в руки Франции[9]. Появление у Людовика XV сыновей решило все вопросы о престолонаследии во Франции и устранило все препятствия к преследованию Бурбонскими дворами общих целей под влиянием фамильных симпатий. Уже в 1733 году между Францией и Испанией было втайне заключено семейное соглашение, главной целью которого было уничтожить морское могущество Англии. Испания обязалась постепенно отнять у Англии ее торговые преимущества в американских владениях и передать их Франции. Последняя обещала за это поддерживать Испанию на море и помочь ей в возвращении Гибралтара. Осторожное уклонение Уолполя от польской войны помешало на время осуществлению этого соглашения, но оба Бурбонских двора не переставали ожидать выполнения его в будущем. Едва война закончилась, как Франция напрягла все силы для увеличения своего флота; в то же время Испания стала все сильнее ограничивать торговлю Англии с ее американскими колониями.
Торговля с испанской Америкой, в сущности, была незаконной, но за время продолжительного союза Англии и Испании против Франции она сильно возросла благодаря снисходительности испанских таможенных чиновников и в конце концов получила юридическое признание по Утрехтскому миру. Правда, она была поставлена в узкие границы, но эти пределы обходились при помощи широкой системы контрабанды, лишавшей остатки испанской монополии почти что всякого значения. Усилия Филиппа V ограничить английскую торговлю с его колониями ввозом негров и посылкой одного корабля, как это было оговорено Утрехтским договором, вызывали столкновения, затруднявшие сохранение мира. Недовольство торговых классов дошло до ярости в 1738 году, когда некий капитан купеческого корабля, по имени Дженкинс, рассказал у решетки Палаты общин сказку о том, как испанцы пытали его и отрезали ему ухо, насмехаясь над английским королем. Напрасно Уолполь старался удовлетворить обе стороны и упорно боролся против требования несправедливой и безрассудной войны. Тем временем приближалась смерть императора, и поэтому было чрезвычайно важно, чтобы Англия могла свободно пользоваться всеми средствами для сохранения европейского равновесия. Усилия Уолполя оказались тщетными. Успеху его переговоров помешали возбуждение одной страны и гордость другой. В Англии противники осыпали его жестокой бранью. Уличные певцы распевали перед толпой песенки об «английской дворняге и испанском лягаше». Его влияние было ослаблено смертью королевы и еще более открытой враждой к нему принца Уэльского. Перестала быть бесспорной и его власть над Палатой общин. В парламент постепенно возвращались тори. Открытое покровительство принца Фридриха усиливало численность и пыл «патриотов». Страна постепенно отворачивалась от Уолполя. Требование торговцев начать войну из коммерческих интересов лишило его поддержки торгового класса. Но Уолполь уступил и согласился на войну с Испанией только тогда, когда остался в полном одиночестве.
«Пусть они теперь звонят в колокола, — заметил с горечью великий министр, когда иллюминация и колокольный звон приветствовали его сдачу, — скоро им придется разводить руками». Это предсказание тотчас оправдалось. Едва адмирал Вернон появился с английским флотом у берегов Южной Америки и взял Порто-Белло, как Франция объявила, что не допустит утверждения Англии на материке Южной Америки, и отправила две эскадры в Вест-Индию. В этот критический момент смерть Карла VI в октябре 1740 года вызвала общеевропейскую войну, которой так боялся Уолполь. Франция увидела тут случай довершить начатое Генрихом II дело раздробления Империи на ряд государств, слишком слабых, чтобы противиться захватам Франции. Новый король Пруссии Фридрих II потребовал себе Силезию, а Бавария — австрийских герцогств, согласно «прагматичной санкции», перешедших вместе с другими наследственными владениями к венгерской королеве Марии-Терезии. Поэтому Франция вступила в союз с Испанией, добившейся присоединения Милана, и обещала свою помощь Пруссии и Баварии; в то же время к ней присоединились Швеция и Сардиния. Летом 1741 года в Германию вступили две французские армии, а курфюрст Баварский беспрепятственно дошел до Вены.
Никогда Габсбурги не подвергались такой опасности. Их противники рассчитывали на раздел их владений. Франция требовала себе Нидерланды, Испания — Милан, Бавария — королевство богемское, Фридрих II — Силезию. За Марией-Терезией оставались только Венгрия и герцогство Австрия. Уолполь все еще стоял за нее, но и он советовал ей купить помощь Фридриха II против Франции и ее союзников уступкой части Силезии. «Патриоты» обещанием помощи Англии побудили Марию Терезию к отказу, и Уолполь потерял последнюю надежду на спасение Австрии, а Фридрих II вынужден был заключить союз с Францией. Но королева не отчаивалась. Она купила себе помощь Венгрии восстановлением ее политических свобод, а субсидии Англии дали ей возможность двинуться во главе венгерской армии на освобождение Вены, занять Баварию и отразить весной 1742 года нападение Фридриха II на Моравию. Англия, однако, вела войну слабо и без успеха: адмирал Вернон был разбит под Картахеной. Уолполя обвиняли в том, что он всячески противодействует войне. Он с удивительным мужеством еще отражал нападки «патриотов», но в новом парламенте его большинство уменьшилось до шестнадцати голосов, и он потерял почти всякое влияние в своем собственном кабинете. В конце концов его покинуло даже спокойствие духа, сопровождавшее его в прежних бурях. «Прежде, — писал его сын, — он засыпал, как только его голова касалась подушки, а теперь он не может проспать больше часа, не пробуждаясь; прежде он всегда забывал за столом свои заботы и был веселее и беззаботнее всех, а теперь он сидит молча, по часу уставив глаза в одну точку». Действительно, конец был близок; при открытии сессии 1742 года большинство Уолполя упало до трех человек, и это принудило его к отставке.
