возвращая жизнь и исцеляя раны. Охрана отшатнулась, как и добрая половина людей на площади. Началась паника. Каин, прикрывая глаза рукой, стал отступать спиной, но не успел. Едва свет померк, император сел и увидел лежащее рядом тело советницы. Медленно, будто все еще можно исправить, он поднял взгляд на Каина. Взгляд, в котором не осталось ничего человеческого.
Потоки воды вырвались из рук правителя, насквозь прошивая тело убийцы и разрывая его на части. Не было ни громких речей, ни истошных театральных криков "нееет!", ни угроз, ни красивых поз. Талахай не выдвигал нелепых требований Каину, чтобы тот немедленно все исправил, нет. Он просто рвал на куски того, кто остановил его сердце. Так какое из двух сердец было его? То, что в груди? Тогда почему оно совсем не чувствуется?
Закончив с Каином, Талахай потерял к нему всякий интерес. На четвереньках добравшись до девушки, он поднял ее за плечи и перетянул к себе на колени. Его руки едва заметно дрожали, когда он провел пальцами по ее щеке, убирая светлый локон с лица. Радужные глаза, в которые он так любил смотреть, померкли.
Первый снег, которого все так ждали, тихо падал на его плечи и голову, скрывая появившуюся на виске седую прядь волос. Близость смерти всегда покрывает волосы серебром. Если бы месть могла что-то изменить, мир потонул бы в крови. Талахай склонился, чтобы крепче обнять погибшую возлюбленную, но ему даже этого не позволили. Тело ее стало прозрачным, радужная волна прошлась под кожей, после чего она радужными искрами медленно осыпалась на мокрый бетон, исчезая без следа. В луже крови осталась лежать только радужная пружина, которую он купил ей. Первое свидание… Он не должен был позволять ей покидать дворец. Пусть бы парк развлечений переехал к ним в тронный зал. Что угодно, лишь бы не так.
Он даже не поднял головы, когда вокруг него начали появляться люди в столбах света. Сколько их было? Пять? Десять? Он не считал.
— Смертный! — грянул на площади злой женский голос одной из прибывших. — За то, что ты был в сговоре с предательницей мироздания, я — богиня воды Аэсфира, лишаю тебя дара и приговариваю к смерти! Это воля Создателя!
Смерти… Может, так будет лучше? Поток воды устремился к его сгорбленной фигуре, но внезапно на пути магии богини вспыхнула радужная руна, отражая удар. Талахай медленно поднял голову, чтобы увидеть это. Нет, она не воскресла. Это просто сработало еще одно ее заклинание. Снова и снова отбивая удары богини, руна вспыхивала, но с каждым разом все прозрачней становилась и вскоре должна была исчезнуть. И тогда пришла злость. Это было первое, что смогло почувствовать его заледеневшее сердце.
Темная вода широкими потоками рванула из его тела к богине. Она пробила радужную руну, развеивая ту пылью, а после прошила черными нитями тело Аэсфиры. Кольцо богов Терры дрогнуло, они отшатнулись назад, но было поздно. Разделившись, темная вода настигла их всех, одного за другим, убивая. У богов было бессмертие, да. Но дар темной воды не без причины искоренялся среди клана Воды в Хаосе. Первая магия тварей обладала особой силой, и такой дар был каждого клана. Придя к власти, Повелитель позаботился о том, чтобы это умение кануло в Бездну. Но кто знал, что советница и это сможет разузнать? Она намеренно дала ему в руки такое оружие. И даже блокировка дара богиней не помогла, ведь это сила не из Порядка. Она из древнего Хаоса. Слишком древнего, чтобы у живущих остались о нем воспоминания.
Покончив с богами, встретившими здесь свою погибель, император медленно поднялся. Словно пьяный, он, шатаясь, побрел туда, где оставил корвет, сжимая в руке окровавленную радужную пружинку. Охрана неумеренно последовала за ним, не рискуя приближаться. Несмотря ни на что, они боялись, что их постигнет участь богов.
Талахай ушел с площади, так и не увидев, что тело Каина медленно растаяло на земле, исчезая. А в кафе неподалеку досадливо поморщился светловолосый парень, глядя, как рассыпается прахом одна из стеклянных бусин браслета на его левой руке. Есть много способов контролировать иллюзии. И это — один из них. Каин привязывал матрицу заклинания к браслету и таким образом мог контролировать несколько иллюзий одновременно. В отличие от магии воздуха, которая так же может создавать иллюзии, преломляя потоки света, его магия максимально достоверна и осязаема.
— Кажется, здесь становится жарко. — допив травяной чай, который он ей купил, сказала девушка в старомодном платье до пола.
Она потерла рукой шею, проверяя, не осталось ли на ней следа ошейника клятвы. Но нет, уговор они выполнили, советницы больше нет и магия развеялась. Теперь она тоже была свободна. Под столом тихо рычали ее твари из Низших, замаскированные Каином под обычных собак, грызя кости из мисок. В этом кафе нельзя было приводить животных, но кто откажет Каину?
— Интересно, на кого это мы так нарвались? — задумчиво спросил он, глядя вслед удаляющейся фигуре императора. Он не так давно в этом мире и еще не успел запомнить всех правителей. По сути он знал в лицо только короля Энрифаха.
— Мы? — медленно переспросила девушка, поднимая на Каина совсем другой взгляд. Так она на него еще не смотрела. Усмешка и превосходство были в ее глазах. — Нет никаких "мы", Каин. Здесь наши пути расходятся. Я спасла тебя в землях Низших, ты вытащил меня из Хаоса. На этом все.
— Ерунда. — отмахнулся он. — Кто сказал, что я тебя отпущу?
— Я предполагала, что ты так скажешь. — без тени удивления кивнула девушка, чинно промакивая рот салфеткой.
Когда за спиной блондина вспыхнула золотая печать, он ничего не успел сделать. Его тело парализовало, а работники кафе, разумеется, спешить на помощь не стали. Печать проникла сквозь его одежду, впитываясь в кожу, а следом девушка наколдовала и вторую печать.
— Двигаться ты еще часов десять не сможешь. — методично стала объяснять она, поднимаясь из-за стола и поправляя кружева на юбке. — Незаметно подобраться тоже. Я поставила на тебя печать слежения. Очень надеюсь, что в тебе достанет благородства отпустить бедную девушку на волю. Иначе я за себя не ручаюсь. Прощай.
Развернувшись, девушка покинула кафе, так и не увидев, как Каин медленно изогнул бровь, скрестил руки на груди, сопротивляясь магии парализующей печати, и проводил ее долгим пристальным взглядом. Дьявольская улыбка на его губах не сулила беглянке ничего хорошего.
Глава 20
— Ааа! — заорала я, падая вниз. Приземление вышло мягким, прямо на колени сидящего на троне
