– Зачем ты привел меня сюда сейчас?
– Потому что здесь можно быть самим собой. Можешь быть кем угодно, и никто тебя не осудит. Есть только ты и океан. – Он придвинулся ближе, его ладонь скользнула в мою. – Отпусти себя, – прошептал он, и его слова подхватил ветер. – Именно здесь можно это сделать. Расслабиться.
Я кивнул и меня пронзило понимание. Я отшатнулся от Холдена и прошел мимо углубления в песке, где раньше была яма для костра. Побелевшие и серые деревяшки валялись полупогребенные под песком – скелеты старых костров. Я спустился на берег, к океану, который ждал, предлагая забрать все, что накопилось у меня на сердце. В груди поднялась ноющая боль от черного, прогнившего и никогда не видевшего дневного света горя.
Дыхание сбилось, и из горла вырвался сдавленный крик. Я кричал, отпуская копившиеся три долгих года эмоции. За закрытыми глазами меня ждала агония утраты моей доброй, жизнерадостной, красивой матери, и у меня не было выбора, кроме как смотреть ей в лицо.
На меня нахлынули воспоминания – ее улыбка, смех, нежные слова ночью, когда мне приснился кошмар. Как она вместе со мной отпускала глупые шутки; держала малышку Амелию с такой любовью, что та светилась от счастья… Я выпустил все это в нечеловеческом вопле, который сделал меня больше похожим на человека, чем в последние три года. Потом я упал на колени в песок и зарыдал. Жестокие, сокрушительные рыдания согнули меня пополам.
Несколько мгновений я был один на пляже, но потом почувствовал, как меня обнимают. Холден тоже опустился на колени и обнял меня как раз в тот момент, когда я думал, что вот-вот развалюсь на части. Я вцепился в его куртку и прижался к нему, даже когда меня накрыло новым приступом рыданий. Он ничего не говорил. Просто позволил мне выплакаться.
Наконец рыдания стихли, оставив меня опустошенным и измученным. Я тяжело и прерывисто дышал, снова и снова, пока пустоту медленно, словно прилив, заполнило спокойствие.
Объятия Холдена стали крепче. Он сделал вдох, затем выдохнул.
– Я люблю тебя.
Ветер подхватил его слова и унес к океану. Правильно ли я его расслышал? Я поднял голову.
– Что?..
– Я люблю тебя, – повторил Холден. – Люблю всем сердцем, Ривер.
Взгляд зеленых глаз был ясным, обычная язвительность в голосе исчезла, оставив лишь честность и уязвимость его слов.
– Я мог бы сказать тебе тысячу раз за эти годы, но посчитал, что они ничего не будут стоить, если их произнесет кто-то вроде меня. Облажавшийся и сломленный. Это мне внушила Аляска, и потребовалось много времени, чтобы перестать ей верить. Я и сейчас с ней борюсь. – Он покачал головой, зеленые глаза заблестели от слез. – Я сожалею о каждой унции боли, которую когда-либо причинил тебе, Ривер. Но я люблю тебя, и, если дашь мне шанс, я наверстаю упущенные годы. Каждую секунду. – Он сглотнул. – Или… если хочешь, чтобы я ушел, я уйду. Если уже слишком поздно…
– Не слишком, – ответил я, крепче сжимая его, – я тоже тебя люблю. Господи, я так люблю тебя, что не знаю, как дожил до этого дня.
– Прости, – прошептал он, приблизившись к моим губам и нежно целуя меня. – Мне очень стыдно. Но нужно было время, чтобы стать достойным тебя, потому что ты очень хороший, Ривер. Лучший из нас. И заслуживаешь самого лучшего из того, что я могу тебе дать.
– Мне плевать на то, чего я заслуживаю, – рявкнул я, грубо схватив его за воротник и обхватывая ладонью подбородок. – Я хочу тебя. Я люблю тебя. Люблю очень сильно…
Слова растворились в глубоком, прекрасном поцелуе. Искреннем. Поцелуе, который связал нас невысказанными обещаниями. Мы упали на песок, обнимаясь и целуясь. Воссоединяясь и заново знакомясь. Вспоминая его губы, его вкус… его тело, которое теперь казалось сильнее. Он стал сильнее. Я чувствовал, как под моими руками в нем пульсирует жизненная сила.
Мы долго сидели рядом, пока солнце почти не скрылось и не забрало с собой тепло. Затем мы встали и направились обратно, Холден бросил последний взгляд на Хижину.
– Это хорошее место, – заметил я.
Он печально улыбнулся.
– Когда-нибудь мы вернемся сюда. Все мы.
До машины мы шли в тишине, наслаждаясь присутствием друг друга. Джеймс отвез нас ко мне домой.
– Ничего особенного, – сказал я Холдену, отпирая дверь. – Не то, к чему ты привык. Он огляделся, засунув руки в карманы, на лице застыло его фирменное выражение.
– Выглядит не обжитым.
– Это точно. Я здесь практически не живу.
– Но кровать у тебя имеется? Главный вопрос.
Я усмехнулся.
– Да, кровать у меня есть.
– Большего мне и не надо.
Холден взял меня за руку и, с любопытством оглядываясь, двинулся вперед, пока мы не добрались до спальни.
– Раздевайся, – приказал он.
– Холден…
Он махнул рукой.
– Не смотря на дикое желание накинуться на тебя прямо сейчас, я буду хорошо себя вести. Тебе нужно поспать. Ты похож на смерть.
Он прав. Было еще относительно рано, но я с трудом держал глаза открытыми. То, что он рядом, уже слишком приятно. Как сон. Я мог проснуться в любую секунду и снова оказаться один в этой пустой квартире, лежа в холодной постели.
– Подожди, – сказал я, когда Холден снял куртку и ботинки. – Что мы делаем?
– Я же только что сказал тебе. Мы собираемся вздремнуть.
– Не морочь мне голову, Холден. Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? Я два года не слышал от тебя ни слова, и сейчас чувствую себя немного по-идиотски, черт возьми. Честно, я не знаю, сколько смогу выдержать. Если ты снова собираешься сбежать…
– Нет, клянусь, – тихо ответил он. – Но тебя буквально не держат ноги. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, но, пожалуйста, ложись, пока не упал.
Я разделся до трусов, мои конечности, казалось, весили по сто фунтов каждая. Мы забрались в постель лицом друг к другу.
– Я скучал по твоему лицу, – устало произнес я. – Но боюсь, что если закрою глаза…
На лице Холдена отразилась боль.
– Знаю. Последние два года мне хотелось звонить тебе каждый день, каждую гребаную минуту, но у меня была кое-какая работа.
– Например? Помимо написания бестселлера, получившего признание критиков.
Холден не улыбнулся.
– Я не пью уже два года. Нашел себе психотерапевта. Хожу на сеансы.
– Ты бросил пить? – Мой сонный мозг пытался переварить услышанное. – Черт, это же круто. Я так за тебя рад.
– Это не все, от чего я отказался. Я даже не взглянул на другого мужчину с нашей ночи в Париже.
– Ни на кого?
Он покачал головой.
– Я пытаюсь стать хорошим, ради тебя, Ривер. Но для начала я должен был стать хорошим для себя. – Он неуверенно опустил взгляд. – Но я пойму, если ты… Я хочу сказать, если ты был с другими парнями. Ты имел на это полное право…
