на площадь, громогласно обмениваясь скабрезными шутками.
– Это паладины Хэйлиса? – догадался Эйлас.
– Они самые – мерзавцы, каких мало.
– Давай-ка спрячемся за деревьями, и поскорее. Появилась возможность упрощенного судопроизводства – кроме того, число паладинов сократится до шестнадцати.
– Но у нас нет оружия, – с сомнением возразил Эльрик.
– Что я слышу? В Вервольде живут одни трусы? Нас девять человек, а их всего четверо!
Эльрик ничего не смог сказать.
– Пойдем, пойдем, быстрее! Раз уж мы назвались грабителями и убийцами, пора грабить и убивать!
Покинув площадь, отряд Эйласа прошел по улице, ведущей к усадьбе, и притаился за живой изгородью. Пропуская лунный свет, листва двух огромных вязов, обрамлявших начало аллеи, покрывала дорогу серебристой филигранью.
Девять человек ждали в ночи; им удалось подобрать несколько сучьев и камней. Голоса, доносившиеся с площади, только подчеркивали тишину.
Проходили минуты – голоса становились громче. В поле зрения, спотыкаясь и размахивая руками, показались паладины; они наперебой жаловались на судьбу, прерывая излияния отрыжками. Один воззвал к богине ночи:
– Зинктра Лелеи! Держи небосвод крепче, он вертится!
Другой выругался, так как первый наступил ему на ногу, и посоветовал первому возвращаться домой на карачках. Третий то и дело разражался идиотским смехом – его забавлял какой-то эпизод, известный только ему самому, а может быть, и никому не известный. Четвертый пытался икать в такт своим шагам. Пьяницы проходили мимо. Послышался шорох быстрых шагов, за ним – глухой треск костей под ударом кувалды, резкие вздохи ужаса. Через несколько секунд четыре нарушителя ночной тишины превратились в четыре молчаливых трупа.
– Возьмите их оружие! – сказал Эйлас. – И затащите их за кусты.
Эйлас и его сообщники вернулись в кузницу и устроились на ночь кто как мог.
Утром они встали пораньше, позавтракали кашей с салом и вооружились тем, что смог разыскать в кузнице Эльрик: старым мечом, парой кинжалов, чугунными ломами и луком с дюжиной стрел – последним немедленно завладел Ейн. Сменив грязные серые балахоны скалингов на рваную подержанную одежду кузнеца и его сына, пестрой гурьбой они направились на площадь, где уже собрались несколько дюжин местных жителей, мрачно поглядывавших на котел и вполголоса обсуждавших его состояние.
Эльрик разыскал пару двоюродных братьев и дядю. Те разошлись по домам, вооружились луками и присоединились к группе Эйласа.
По дороге из Светлейшего Априллиона первым приехал главный арбалетчик Гунольт; за ним последовали четверо стражников и телега с напоминавшей пчелиный улей клеткой, где сидел осужденный. Кузнец неподвижно смотрел в пол клетки и поднял глаза только один раз, чтобы взглянуть на котел посреди площади. За телегой маршировали еще два солдата, вооруженные шпагами и луками.
Придержав лошадь под уздцы, Гунольт заметил дыры в стенке котла.
– Измена! – закричал он. – Имуществу его светлости нанесен ущерб! Кто это сделал? – Голос его отозвался эхом от стен окружающих домов. Присутствующие вертели головами, но никто не отозвался.
Палач повернулся к одному из стражников:
– Приведи кузнеца!
– Кузнец в клетке, начальник.
– Тогда приведи нового кузнеца! Какая разница?
– Он стоит напротив, начальник.
– Кузнец! Поди сюда! Котел нуждается в починке.
– Возникает такое впечатление.
– Так почини его, чтобы можно было сделать то, что должно быть сделано.
– Я кузнец, – угрюмо ответил Эльрик. – А это работа для лудильщика.
– Кузнец, лудильщик – черт в ступе! Залатай котел чугуном, и поживее!
– Вы хотите, чтобы я чинил котел, в котором вы собираетесь варить моего отца?
Гунольт усмехнулся:
– Согласен, в этом есть насмешка судьбы – но она лишь демонстрирует беспристрастность правосудия его светлости. Поэтому, если ты не желаешь оказаться в котле и пускать пузыри в кипящей воде лицом к лицу со своим родителем – а места в котле вполне достаточно, – починяй котел!
– Придется принести инструменты и заклепки.
– Давай, давай, живо!
Эльрик отправился в кузницу за инструментами. Тем временем Эйлас и его сообщники уже прошли обходным путем к аллее, ведущей в Светлейший Априллион, и устроили засаду.
Прошло полчаса. Открылись ворота – в карете, окруженной восемью стражниками, выехал лорд Хэйлис.
Ейн, а также дядя и двоюродные братья Эльрика выступили на дорогу за кортежем. Натянув тетивы, они выпустили стрелы, каждый дважды. Другие нападающие бросились из укрытия на оставшихся в живых охранников, и через пятнадцать секунд их уже не было в живых. Лорда Хэйлиса, побелевшего от страха, разоружили и вытащили из кареты.
Отряд Эйласа, уже хорошо вооруженный, вернулся на центральную площадь. Гунольт стоял за спиной Эльрика, следя за тем, чтобы починка котла производилась с максимально возможной быстротой. Подойдя к своим мишеням почти вплотную, Бод, Квальс, Ейн и остальные лучники Эйласа выпустили стрелы, и несколько паладинов Хэйлиса упали замертво.
Эльрик со всего размаха опустил кувалду на ступню Гунольта – тот заорал, прыгая на одной ноге и поднимая поврежденную. Эльрик ударил кувалдой по другой ступне палача еще сильнее, полностью расплющив ее, и Гунольт, корчась от боли, упал на спину.
Эльрик выпустил отца из клетки.
– Наполняйте котел! – закричал сын кузнеца. – Несите хворост! – Он подтащил лорда Хэйлиса за шиворот к котлу: – Ты приказал сварить суп – ты же его первый и попробуешь!
Упираясь и выпучив глаза, Хэйлис с ужасом уставился на котел. Заикаясь, сначала он принялся просить пощады, потом разразился угрозами. Ни то, ни другое не произвело никакого впечатления. Поджавшего ноги лорда подняли в петле, продетой под мышками, и усадили в котел; Гунольта посадили рядом. Вода в котле доходила им до груди. Подожгли хворост – обитатели Вервольда прыгали и бегали вокруг котла в сумасшедшем, истерическом возбуждении. В конце концов они положили руки друг другу на плечи, окружив котел тремя хороводами, и принялись плясать.
Через два дня Эйлас и его отряд собрались покинуть Вервольд. Теперь они были хорошо одеты, обуты в мягкие кожаные сапоги и поблескивали на солнце новыми шлемами и кольчугами. Им отдали лучших лошадей из конюшни лорда, а их седельные сумки были набиты золотом и серебром из Светлейшего Априллиона.
Их осталось семеро. На праздничном пиру Эйлас порекомендовал старейшинам селения выбрать одного из его спутников в качестве нового лорда:
– В противном случае соседний лорд прибудет с вооруженной свитой и объявит себя вашим хозяином.
– Такая возможность вызывала у нас беспокойство, – признался старый кузнец. – Тем не менее в нашем селении все друг друга слишком хорошо знают. Каждому известны все секреты и слабости остальных, и никто из нас не будет вызывать должного уважения. Мы предпочитаем, чтобы нами правил решительный и честный незнакомец, доблестный и щедрый, способный беспристрастно вершить правосудие, не облагать нас чрезмерными налогами и не злоупотреблять привилегиями больше, чем это
