быстро перебирая ногами.
Киан заорал и нажал на спусковой крючок.
Выстрел грохнул в тесном трюме, оглушая и ослепляя одновременно. Ненадолго, но этого момента хватило, чтобы Киана застали врасплох.
Тяжелое тело пушечным ядром сбило его с ног, повалив на ящики с сушеным мясом. Киан оущитимо приложился затылком, лампа опять полетела куда-то в неизвестность, но пистолет княжич чудом удержал. Шоллок навалился на него сверху, цепкие пальцы впились в шею, не давая дышать. Киан отчаянно захрипел — противная слизь лилась ему на лицо, заливая ноздри и рот. Ганс или то, что когда-то было Гансом, зарычал как бешеный зверь.
На раздумья времени не оставалось — Киан сжал пистолет за дуло и принялся остервенело лупить Шоллока по виску. Тяжелая рукоятка с хрустом вонзалась в череп и с влажным чмоканьем выходила обратно — голова капрала дергалась, левый глаз залило кровью, но хватку он не ослабил, а наоборот, как будто удвоил нажим. Киан понял, что умрет прямо здесь — на грязном полу корабельного трюма. Легкие раздирало от нехватки кислорода, сознание проваливалось в черноту.
Он уже почти не чувствовал рук, но по звукам понимал, что все еще долбит Шоллока рукояткой пистолета. Свет померк перед глазами, и картинка превратилась в смазанную абстракцию, когда пальцы капрала неожиданно разжались.
Не понимая, как еще не помер, Киан последними усилиями сбросил с себя грузное тело и зашелся в кашле, выплевывая сгустки слизи.
Его трясло, желудок выворачивало. Он долго не мог нормально вдохнуть — казалось, что легкие слиплись и больше никогда не расправятся.
В ушах гудело и шумело, но он все равно рассшылал приглушенный рык и шлепающие шаги, которые приближались к нему медленно, но верно.
Стеная и отплеваваясь желчью, Киан пополз к лестнице. Сил на то, чтобы встать, он бы точно не нашел. Только бы успеть!
Он даже попытался закричать, но обоженное рвотой горло и саднящие легкие не позволили. Из груди вырвался жалкий хрип.
Киан толком не понимал, куда ползет. Фонарь укатился далеко, почти ничего не освещая, да если бы и светил — все равно плотная пелена встала у княжича перед глазами и не давала видеть.
Позади что-то явно происходило, но Киан не вслушивался. Какая разница — рядом они или нет? Надо ползти. Это единственное, что сейчас важно. От этого зависит его жизнь.
Рука ткнулась во что-то твердое. Ступенька! Он добрался! Но как залезть? Сил нет, а подниматься так далеко...
Поставив локти на ступеньку, Киан подтянулся, перевалился животом, ухватился за следующую. Сложно, но возможно. Успеть бы, а там...
Мало что соображая, он преодолевл ступень за ступенью. Руки болели, несколько раз он неудачно бился локтями и коленями, но все равно упорно полз дальше. Лестница казалась ему бесконечной.
Потянувшись за следующей ступенькой, он схватил лишь воздух. Это последняя! Он почти у цели!
Чьи-то пальцы вцепились в правый сапог. Киан не глядя лягнул ногой — ступня врезалась в твердое, и кто-то с грохотом улетел в трюм, увлекая за собой и сапог. Княжич перевел дыхание.
Так. Еще чуть-чуть. Почти залез.
Правую лодыжку обвило льдом. Его снова поймали.
«Да чтоб вас, суки!»
Он попытался отбиться, но на этот раз неудачно — рывком его сдернули вниз, да так, что Киан впечатался подбородком в ступень. Клацнули зубы, в рот потекла солоноватая кровь.
Захрипев от ярости и бессилия, Киан перевернулся на спину, не обращая внимания на боль и выстрелил не глядя. Потом еще раз и еще. Он палил до тех пор, пока в револьвере не кончились патроны.
Холод пропал. А потом он где-то наверху затопали шаги, раздались крики, зашумели разговоры. Его подхватили подмышки и потащили на свет. Киан не видел, куда его ведут, не понимал, что ему говорят. У него болело все, он плевался кровью, не разбирая, куда попадает. Кто-то настырно пытался разжать его пальцы и вытащить из ладони пистолет, но он впился в него мертвой хваткой и не желал отдавать.
Кажется, он пытался что-то орать и грязно ругался, но тут уж не факт, что получалось — все равно он плохо слышал, да и говорил с трудом. Пистолет у него все-таки отобрали, а затем в лицо ливанула прохладная волна. Это отрезвило.
— Мать твою! Суки! Убью! — уловил он свой сипящий голос.
Взгляд постепенно прояснялся — он разглядел перед собой взволнованные хари сослуживцев и моряков. А ближе всех стоял Тойрил, держа в руках полупустую кадку с водой.
Где-то внизу, под ногами, рявкали выстрелы.
Киан вырвал у Тойрила кадку и вылил остатки воды на лицо, смыл кровь и остатки зловонной слизи. Удивительно, но он стоял на ногах и его даже никто не поддерживал.
Его била крупная дрожь, как будто он промерз до костей.
— Т-там, — промямлил он, ни к кому конкретно не обращаясь, и ткнул пальцем куда-то, где, наверное, был спуск в кубрик. — Он-ни там.
Из-за спины Тойрила показался растрепаный со сна Уилл.
— Там уже наши, капитан. И лейтенант Моррис. Они все уладят.
«Уладят! Знали бы вы, что там нужно улаживать!»
Кадка выпала у него из ладоней, покатилась по палубе. Из толпы зевак выбрался Саймон и аккуратно взял его за локоть.
— Пойдемте, капитан, надо вас осмотреть.
Киан недовольно дернул плечом. Он и сам не знал, почему сопротивлялся. Наверное, просто боялся уходить с людной палубы.
— Пойдемте, — вкрадчиво повторил Саймон. — Не здесь же раны обрабатывать, ну!
Княжич неуверенно кивнул. Хорошо. Ладно. Главное, что он теперь не один. А Саймон... Ему можно доверять. Наверное.
Доктор увел его в каюту, заставил раздеться и сесть на софу. Пока он промывал ссадины и раны, Киан отстраненно ощупывал шею. Кожа горела. Даже прикасаться больно. Все как будто воспалилось и вспухло.
— Будут синяки, — сказал Саймон, заметив его телодвижения. А на следующей фразе его голос дрогнул: — В очень необычной форме.
Княжич поднялся и глянул в зеркало. На его шее отчетливо отпечатались пальцы чужих рук.
— Что там стряслось, капитан? — услышал он вопрос Саймона. — Меня из койки выдернули, все кричат... Кто на вас напал?
Кто? Действительно — кто? Не скажешь ведь, что на него накинулся мертвый Шоллок с торчащей из горла стрелой. Мертвые не встают. Та штука только выглядела как Ганс, но им не была. Она как будто позаимствовала его
