Гермионе, впрочем, почти ни о чём не рассказав.
Хедвиг вернулась с ответами очень быстро.
Рон написал, что Джинни продолжает поправляться. Его письмо оказалось неожиданно гневным, Рон всё ещё злился на сестру за глупый риск, хотя заявил, что передозировка зелья — явно несчастный случай, очевидно, Джинни неправильно приготовила Глоток мира.
Уж кто бы говорил про неправильно сваренное зелье!
Гермиона же была убеждена, что Джинни сделала это нарочно. Гарри подумал, что в письме она оказалась более откровенной, чем во время разговора. Она прислала ему длинное письмо, которое, наверное, начала писать ещё до того, как поговорила с ним по телефону, рассказывая обо всём семестре.
Среди прочего Гермиона сообщила, что она пошла к Люпину в первую очередь из-за сказанного Джинни ей и близнецам, что «им лучше что-нибудь сделать с Гарри, прежде чем он закончит, как Невилл».
Очевидно, Джинни была непреклонна в том, что Гарри вёл себя так же, как Невилл. Она также сделала некоторые очень мрачные выводы, которые не объяснила, о том, что происходит с людьми, когда о них не заботятся друзья.
Так что на самом деле именно Джинни была виновата в нынешнем затруднительном положении Гарри. В какой-то степени это улучшило отношение Гарри к Рону и Гермионе. Если Джинни, чувствуя себя виноватой перед Невиллом, взбудоражила Гермиону и других Уизли, то неудивительно, что они пошли к Люпину.
Прошло два дня. Снейпу, похоже, становилось лучше, он проводил больше времени без сна. Хотя с ним ещё случалось внезапно уснуть, но Гарри никогда больше не делал ошибки, пытаясь снова разбудить его.
Гарри старался избегать разговоров с опекуном, ограничиваясь, насколько это вообще было возможно, краткими «да, сэр» и «нет, сэр». Почему-то он всё время думал о том, что Снейп знает о его матери гораздо больше, чем он, Гарри. Это было несправедливо. Ещё один человек, который знал о жизни Гарри гораздо больше его самого.
Теперь Снейп готовил обеды сам. Гарри даже удивился, что этот человек оказался неплохим поваром. А ещё он явно любил магловскую еду. Вечером следующего дня он отправил Гарри за едой на вынос в индийский ресторан, а когда Гарри признался, что никогда не пробовал такую кухню, Снейп не насмехался над ним, а посоветовал заказать себе неострое куриное карри.
Впервые в жизни Гарри нечем было заняться.
Снейпа, похоже, совершенно не волновало время подъёма мальчика по утрам. И это было хорошо, потому что Гарри не мог спать больше двух часов подряд, не просыпаясь в холодном поту.
На этот раз кошмар заставил его броситься в туалет, где его стошнило. Должно быть, он наделал слишком много шума, потому что Снейп сразу же вышел из своей спальни.
— Что случилось, Поттер? — вздохнул он.
— Ничего, всё в порядке, — пробормотал Гарри, неуверенно поднимаясь и чувствуя себя ужасно неловко, пока мыл руки и лицо и полоскал рот.
— Карри взбунтовало ваш желудок? — голос Снейпа звучал почти заботливо.
Гарри кивнул, увидев лёгкий выход из положения.
— Всё в порядке, — тихо сказал он. — Ничего страшного.
— Знаете, Поттер, — Снейп поколебался, — иногда бывает полезно поговорить о… некоторых вещах.
Гарри должен был отдать должное этому человеку — он был чертовски хорошим актёром. Этот ровный голос был полон сочувствия и ласки, как будто Гарри был котёнком, которого Снейп пытался выманить из-под машины. Гарри почти поверил, что ему не наплевать. Но ведь это его долг, не так ли? Чтобы убедиться, что с Гарри всё в порядке?
Гарри чуть не рассмеялся вслух.
— Нет, всё в порядке, — он и сам был неплохим актёром. — Думаю, это потому, что я никогда раньше не пробовал карри.
Снейп прищурился, но кивнул.
— У вашей матери тоже был чувствительный желудок.
Гарри ехидно подумал, что Снейп, разумеется, должен об этом знать, учитывая, что он и мать мальчика были неразлучны. Конечно, это ведь Гарри ничего не знал о своей матери, не так ли?
Гарри снова кивнул. На самом деле он просто хотел вернуться в свою комнату.
— Если вам ничего не нужно, Поттер, — Снейп повернулся, — тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр, — пробормотал Гарри.
Он снова лёг в постель, но знал, что заснуть больше не сможет. В последнем кошмаре Джинни лежала в Тайной комнате, над ней склонился Том Риддл, а Гермиона отчаянно пыталась заставить Джинни снова дышать.
Гарри было интересно, что чувствовала Джинни, когда выпила то зелье. Сам он никогда не варил Глоток мира, но знал, что это просто хорошее успокоительное. Джинни должна была выпить его слишком много, чтобы получилась передозировка. Значит, она неправильно его сварила. Если бы было так легко превысить дозу, этого зелья не было бы в учебнике. Или, по крайней мере, его хранили бы в Запретной секции.
Он снова беспокойно повернулся, думая о том, каково это — умереть. Зелья для этого очень хороши, но их было слишком легко испортить.
Гарри замер в шоке от собственных мыслей. Они уже несколько недель не выходили у него из головы, но теперь нахлынули страшной чёрной волной. Было бы ужасно, если бы что-то случилось с Джинни. У неё была огромная семья, которая очень любила её. При виде миссис Уизли, расчёсывавшей волосы Джинни, у Гарри перехватило горло.
С другой стороны, Гарри… Ну и кому он нужен? Дамблдор отправил его жить к Дурслям, а потом отсылал обратно снова и снова. Рон и Гермиона? Они пошли к преподавателям за его спиной, даже не сказав ему. В любом случае, они прекрасно обойдутся без него, у них есть свои семьи. Миссис Уизли расстроится, но ей нужно присматривать за Джинни.
Снейп? Снейп будет только рад, что ему не придётся возиться с Гарри, путающимся под ногами.
В самом деле, теперь, когда ушёл Сопелка, по Гарри будет скучать только Хедвиг. Мальчик сел, чувствуя странную свободу. Очень тихо он соскользнул с кровати, подошёл к столу, взял перо и пергамент.
Уважаемый профессор Снейп.
Не могли бы вы присмотреть за Хедвиг? Похоже, вы ей нравитесь, и я знаю, что она очень благодарна вам за то, что вы выпускаете её по ночам на охоту. Если это проблема, пожалуйста, проследите, чтобы она попала к Хагриду.
Г.П.
Так, как бы теперь ничего не испортить?
Мысли Гарри возвратились к Астрономической башне. Теперь это было слишком далеко, и кто знает, когда они вернутся в Хогвартс. Резать себе вены, пожалуй, тоже не стоило — он не
