в покои, где лежал Артур, я предложил свою помощь.
— Дедушка, скажи, что нужно сделать, я обязательно сделаю.
— Никто не может мне помочь, Мерлин. То, что мне надлежит делать, я сделаю один.
— Как скажешь.
Но дед еще не закончил.
— Все смертные должны покинуть это место, — продолжил Аваллах. — Все мужчины и женщины, все животные должны уйти за стены дворца. Останется только Артур.
Я удивился, но кивнул с решимостью.
— Будет так, как ты говоришь.
Пока мы с Элфоддом бегали по дворцу Короля-Рыбака, поднимая всех с постелей, Лленллеуг разбудил конюхов и они начали выгонять скотину из амбаров и загонов. При свете факелов мы спустились узкой извилистой тропинкой к озеру. Одни вели собак на поводках, другие — лошадей; третьи гнали крупный рогатый скот: овец, коров и коз; двое или трое несли птичьи клетки, а один ребенок держал в охапке котят. Вскоре все, кто жил во дворце, — смертные, Дивный Народ, птицы и звери — собрались на берегу озера под стенами аббатства. Лошади и крупный рогатый скот мирно паслись в высокой траве.
Харита и Гвенвифар последними покинули Артура.
— Идем, госпожа, мы больше ничего не можем для него сделать, — сказала Харита, беря Гвенвифар за руку. — Пришло время отдать его на попечение иным силам.
— Леди Харита, — в глазах Гвенвифар стояли слезы, — я не могу заставить себя уйти. — Она склонилась над Артуром и поцеловала его. На щеке короля осталась слезинка.
— Пойдем, — попросил я королеву, — пока ты не уйдешь, исцеления не произойдет.
Мы с мамой увели королеву от одра Артура. В дверях я остановился и оглянулся на его тело, такое неподвижное, такое молчаливое, как будто оно уже не принадлежало этому миру. Гвенвифар остановилась на пороге, повернулась, подбежала к постели и, расстегнув брошь на плече, сняла плащ и накрыла им короля.
А я, со своей стороны, укрыл его молитвой: Великий Свет, прогони тень смерти с лица раба твоего, Артура. Защити от ненависти, от вреда, от всего плохого, что бы ни грозило ему. Аминь!
Гвенвифар снова поцеловала Артура, что-то прошептала ему на ухо, затем решительно подошла к нам. Глаза королевы теперь были сухими. Мы поспешили через опустевший дворец. Я хотел найти Аваллаха, но не увидел его, так что мы просто быстро прошли через пустой зал и галерею, пересекли пустой двор и вышли через открытые ворота.
В полумраке мы спустились по узкой тропинке и присоединись к остальным, ожидающим у озера. Здесь были Элфодд и Лленллеуг с факелами в руках; остальные обитатели дворца рассеялись по берегу, сидя небольшими группами или стоя, кто на склоне холма, кто у озера. Мы казались жителями захваченного города, изгнанными с родины глубокой ночью. Воздух был теплым и спокойным. Луна уже зашла, небо над головой сверкало звездами, их бледно-серебристый свет лежал на траве.
— Ты уверен, что во дворце не осталось животных? — спросил я Лленллеуга.
— Ни единой собаки, ни единого щенка, — уверенно ответил он. — Ни единой лошади, жеребенка, овцы, ягненка или коровы. Никого не осталось.
Элфодд внимательно осмотрел небольшое скопление вокруг нас, его палец незаметно пересчитывал людей.
— Пожалуй, да, — сказал он, — все здесь.
— Хорошо, — сказал я, и мы немного поговорили, но смотрели неотрывно на дворец Короля-Рыбака; вскоре разговоры затихли, и мы просто стояли в молчании, плохо понимая, чего ждем. К нам присоединилась группа братьев из аббатства, они пришли посмотреть, что происходит. Теперь и они стояли, глядя на темное сооружение на скале.
Одна молодая женщина — кажется, одна из служанок Хариты — запела псалом голосом, мягким и сладким, как у соловья. Слова были незнакомы, но мелодию я знал. Один за другим к ней присоединялись другие голоса, и вскоре ночь наполнилась песней надежды, звучавшей в самом сердце тьмы.
Песнопения шли друг за другом, почти без пауз. Так мы провели ночь: пели и смотрели на дворец Короля-Рыбака, ожидая чуда. Рука Гвенвифар скользнула в мою ладонь. Я крепко сжал руку королевы, а она поднесла мою руку к губам и поцеловала.
Никакими словами не выразить то, что мы чувствовали тогда, хотя мы всего лишь держались за руки и вслушивались в ночные звуки. Люди продолжали петь, и звезды плыли над нами, кружась по своду небес. Мне казалось, что к небу возносятся не простые песни, а молитвы. Хорошо, подумал я. Пусть Верховный Король Небес почтит Верховного Короля на земле, как мы чтим его в наших песнях.
Я едва успел подумать об этом, как один молодой монах, сидевший на склоне холма в нескольких шагах от нас, вскочил на ноги. Он махнул рукой куда-то в сторону восточного края неба, и воскликнул:
— Смотрите! Они идут!
Я посмотрел и ничего не увидел. Там были только звезды. Тишина пала на холм и на берег озера. Все смотрели в мерцающее небо.
— Они идут! — воскликнул другой, и я услышал звук, схожий со звуком арфы, когда она сама поет на ветру, — музыка одновременно трогательная и таинственная. Это мог быть и ветер, только звучал он глубже: само небо отвечало нам песней.
Воздух затрепетал, словно от множества легких крыльев. Я ощутил на лице шелковистое прикосновение, похожее на прохладное дыхание, и вкус меда на языке. Я вдохнул аромат, превосходящий по сладости все, что я когда-либо знал: так могли пахнуть все цветы мира, собранные вместе.
Незримое присутствие сошло на нас, окутав ароматным музыкальным облаком. Мой дух воспарил. Кожу начало покалывать, а сердце забилось быстрее.
Я видел призрачные образы, бледные фигуры, падающие с неба и кружащиеся над дворцом Короля-Рыбака. В темных окнах наверху заиграли странные огни.
Повернувшись к Гвенвифар, я увидел ее лицо, на котором трепетали золотые отсветы. Королева сложила руки на груди, на лице, обращенном вверх, шевелились губы. «Иисус Благословенный», расслышал я ее шепот.
Теперь золотой свет струился из каждого окна дворца. Чарующая музыка нарастала, разносясь под небесным сводом. Все небо заняли зримые и незримые трепетные фигуры. Они были везде!
— Ангелы… — благоговейным шепотом выдохнул аббат Элфодд. — К Артуру пришли небесные защитники.
Я смотрел на дворец, залитый золотым светом от основания до крыш; свет был таким ярким, что на земле отчетливо проступили тени людей и животных. И он был живой; ослепительный, сверкающий, он пульсировал силой, ярче и могущественнее молнии.
А потом
