Я уставилась на нее.
– А вы бы хотели, чтобы я ее приняла?
– Я хочу того, что будет лучше для моего королевства.
Я чуть не рассмеялась.
– И вы думаете, что это я? Мне еще и девятнадцати нет. Я почти не знаю себя и не понимаю, кто я. И совершенно ничего не знаю о том, как управлять королевством.
– Полагаю, что лучшим для моего королевства будете мой сын и ты. – Ее янтарные глаза заглянули в мои. – Да, ты молода, но и я была такой же, когда стала королевой. А когда еще до нашего королевства этими землями правили смертные, бывали короли и королевы еще моложе тебя. Ты божество, потомок короля богов. Вот кто ты сейчас, и когда ты будешь править, никакие правила не помешают тебе узнать, кем ты станешь.
На словах все звучало так просто, но она должна была знать, что это далеко не так.
– И я хочу поспорить с тем, что ты ничего не знаешь об управлении королевством, – продолжала она. – Ты доказала, что это не так, в этой беседе со мной.
– Одно то, что я не хочу развязывать войну, не значит, что я гожусь в правители.
– То, что ты хочешь думать о людях, высказывать свое мнение и делать то, что необходимо, даже если это убивает твои самые нежные чувства, означает, что ты вполне способна носить корону. А править королевством можно научиться.
Я могла только с изумлением смотреть на нее. Я хотела рассмотреть возможность принять корону, но не ожидала, что она это поддержит.
– Почему ты не хочешь быть королевой? – спросила она.
– Я просто никогда об этом не думала.
«Я боюсь». Но этого я не сказала. Одно дело – делиться этим с Кастилом, совершенно другое – с ней.
– Это не мой выбор.
– Буду откровенной снова, – заявила она, и мне стало интересно, в какой момент ее откровенность пропала. – Я сожалею обо всем, что тебе навязывали в жизни. Могу представить, что свобода и контроль над собственной жизнью нужны тебе так же сильно, как потребность многих в возмездии. Но если честно, меня это не волнует.
О. Ладно. В самом деле откровенно.
– Может, это звучит жестоко, но многие в течение жизни подвергаются ужасным лишениям: у них несправедливо отбирают свободу, право выбора и даже жизни. Их трагедии не страшнее твоих, а твои – не страшнее их. Я сочувствую тому, что ты пережила, но ты потомок бога и благодаря тому, что ты испытала за свою короткую жизнь, из всех людей именно ты сможешь нести вес короны. – Королева не пыталась смягчить свои слова. Ни разу. – Но если ты решишь принять то, что принадлежит тебе по праву рождения, все, о чем я прошу, – пусть твои мотивы будут правильными.
У меня ушло мгновение, чтобы собраться с мыслями и ответить.
– Что вы считаете правильными мотивами?
– Я не хочу, чтобы ты принимала корону только затем, чтобы найти моего сына или своего брата. Не хочу, чтобы ты принимала корону только потому, что можешь спасти жизни или даже остановить Вознесшихся.
Я была совершенно сбита с толку, поскольку все эти причины казались мне вполне вескими.
– Я хочу, чтобы ты приняла корону, потому что любишь Атлантию, потому что любишь ее народ и ее землю. Хочу, чтобы ты полюбила Атлантию так же сильно, как Кастил, как его отец и как я. Вот чего я хочу.
Я откинулась назад, слегка удивленная, что не свалилась со скамейки.
– Если сейчас ты не любишь Атлантию, я тебя не виню. Как я сказала, ты мало общалась с народом, и, боюсь, у тебя не будет времени полюбить страну прежде, чем придется сделать выбор.
Сквозь ее горе пробилась озабоченность. Она беспокоилась об этом – и сильно.
Мое сердце быстро забилось.
– И сколько у меня времени?
– Может, дни. Если повезет, чуть больше недели.
– Если повезет?
Я рассмеялась, но смех прозвучал сухо, как перестук костей. Кастил предполагал, что времени у нас мало. Но дни?
– Новости о твоем прибытии и о том, кто ты, уже достигли столицы. Старейшие знают. Задаются вопросами и беспокоятся. Уверена, некоторые сомневаются в твоем происхождении, но после вчерашнего – того, что ты сделала для девочки, – сомнения пропадут.
Я напряглась. Она прищурилась.
– Ты жалеешь о том, что сделала? Из-за того, что этим подтвердила?
– Боги, нет, – возразила я. – Никогда не буду жалеть о том, что использовала дар, помогая людям. Вознесшиеся не разрешали мне применять свои способности, но теперь знаю почему. Мои возможности многое бы открыли. Было ужасно не помогать, когда я могла помочь.
– Но ты это делала? Находила способы незаметно помогать людям?
Я кивнула.
– Да. Я помогала людям, если могла найти способ, – облегчала боль. Большинство даже не знали, что происходит.
От королевы потянуло одобрением, напоминающим масляные пирожные. Она быстро улыбнулась.
– Мы не можем слишком долго держать народ Атлантии в состоянии неопределенности.
– Другими словами, вы планируете отправить войска в Солис в ближайшие дни?
– Да, – подтвердила она. – Если только…
Если только мы с Кастилом не остановим это.
Боги богов.
– Я знаю, что вчера ты немного познакомилась с Атлантией, но встретила недостаточно людей. Времени у тебя не много, но вы уже сегодня можете отправиться в Эваемон. К завтрашнему утру вы уже приедете туда, и у тебя будет на исследование Атлантии столько дней, сколько у нас еще осталось. Поговорить с людьми. Услышать их голоса. Увидеть их своими глазами. Узнать, что не все они приняли бы участие в том, что произошло в Покоях, и не все разделяют убеждения Аластира и Незримых. – Она положила руку поверх моей. – У тебя не так много времени, но ты можешь воспользоваться им, чтобы дать народу Атлантии шанс, какой желаешь дать нашим врагам. Ведь планы моего сына и твои могут подождать несколько дней?
Определенно, Кастил – сын своей матери.
Я смотрела на мягко покачивающиеся верхушки фиолетовых и голубых цветов. Я хотела лучше познакомиться с Атлантией, и не только потому что мне интересно было увидеть столицу. Это требовалось мне, потому что я должна сделать выбор – тот, который никогда не собиралась делать, но с которым мне придется рано или поздно смириться. Сглотнув, я повернулась к королеве.
Не успела заговорить, как раздались шаги. Мы обернулись к дорожке, по которой пришли, и встали. Моя рука потянулась к подолу туники, а Киеран вышел из-за высоких цветов и остановился в нескольких футах от меня.
– Это Кастил и его отец, – сказал он.
Королева разгладила платье на талии.
– Вряд ли они решили нам помешать, потому что соскучились.
Я тоже так считала.
Через мгновение они показались из-за угла, и черные волосы Кастила заблестели синевой на солнце. До меня долетело тяжелое, густое ощущение, а следом – терпкий вкус. Он был озабочен. И сбит с толку.
