Книга Призрачный огонь - Уилбур Смит

Она не могла этого допустить. Она не позволит Корбейлю победить. Форт был не настолько велик, чтобы у Констанс была своя спальня. Она должна была делить ее с мужем. Теперь он был рядом с ней - огромный темный комок под простыней. Требования его работы означали, что он спал всего несколько часов каждую ночь, но за это короткое время он был мертв для всего.

Констанция встала. Завернувшись в платье, она прокралась к двери. Часовой вздрогнул. - Вольно, капрал, - прошептала она. - “Это всего лишь я.”

Это был солдат, которого она встретила в охране Гилярда в Квебеке. Пьер Дюшамбон хранил молчание о визите Констанс в тюрьму и не поднял тревоги, столкнувшись со странным совпадением - кончиной Гилярда после ее встречи с ним. Понимая его потенциальные возможности, она тонко распорядилась, чтобы его назначили охранником в ее апартаменты. Благодарный за то, что его освободили от тюремных обязанностей и наградили регулярными визитами горничной Констанс, он был полезным союзником.

Констанция спустилась по крутой лестнице и вошла в кабинет Корбейля. Она зажгла лампу. Все поверхности были усыпаны бумагами. - Крепость защищена камнем и железом, - любил повторять Корбейль, - но ее фундамент - сплошная бумажная волокита.”

Там были сотни страниц, и она не знала, что именно ищет. Но она доверяла своим инстинктам. Она могла вынюхивать слабость, как шакал. И она знала своего мужа. Он будет хранить свои самые важные бумаги в надежном месте, но всегда наготове. В верхнем ящике стола был замок. Ему нужен был маленький медный ключик, который Корбейль носил на цепочке на шее, даже когда спал. Констанция сделала дубликат, вдавив ключ в комок воска, пока он спал. Она отдала слепок Пьеру, проинструктировав его изготовить второй ключ на тот случай, если оригинал будет утерян. Она отперла ящик и достала оттуда кипу бумаг.

Она была пугающе толстой. И снова она доверилась инстинкту. На четырех страницах сверху она обнаружила толстый документ, сложенный вчетверо. Один взгляд внутрь сказал ей, что это именно то, что ей нужно. Это была карта, ключ к битве, прямо здесь, в ее руке. Она узнала форт с его остроконечными углами и восьмиугольной башней, а также оборонительные сооружения вокруг него. Все было прочерчено точными чертежами - скрытые тропы через препятствия в лесу; орудия на гребне холма; позиции и силы частей, развернутых Корбейлем.

Констанция терпеливо и быстро переписала карту на чистый лист бумаги. Она усердно работала пером, стараясь передать как можно больше деталей. Это было предательством. Корбейль прикажет ее расстрелять или повесить, если узнает. Ее сердце билось быстро, но рука не дрожала. Она скорее умрет, сражаясь, чем позволит ему победить.

Шум снаружи заставил ее затаить дыхание. Как она могла объяснить это самой себе? Но ее так и не обнаружили. Звук доносился снизу, снаружи, у ворот. Сгорая от любопытства, она выглянула в окно.

Задние ворота были открыты настежь. Через лишенное стекол окно она увидела, как взвод солдат провел двух индейцев внутрь и через двор. В этом не было ничего необычного - индейские союзники французской армии были повсюду. Но было уже далеко за полночь, и руки индейцев были связаны. Может быть, они шпионы?

Пока она смотрела, как солдаты уводят пленников в тюрьму, у нее начала формироваться идея. Опасаясь быть обнаруженной, она поспешно дописала основные детали карты, положила оригинал на место, заперла ящик, плотно сложила копию и спрятала ее за корсаж.

- “Пойдем со мной, - приказала она Пьеру, когда добралась до своей комнаты.

Капрал потер глаза. - “Мне приказано охранять спальню генерала, мадам. Вместе с вами, - добавил он.

- Генерал проснется только через три часа. - Как и все остальное, что он делал, Корбейль спал как заводной механизм. - “И ты мне нужен. - Она понизила голос. - “Моя горничная Паскаль будет ждать тебя, когда ты уйдешь с дежурства. Я слышала, что она сделает для тебя такое, что заставит покраснеть даже проституток Ле-Халля.”

Пьер выпучил глаза, услышав, как благородная дама говорит о таких вещах. К тому времени, как он пришел в себя, Констанция уже была на полпути вниз по лестнице. Ему пришлось поторопиться, чтобы догнать ее.

Охранник в тюрьме пребывал в мрачном настроении. Его вахта уже закончилась, и он был на дежурстве всю ночь. Теперь он пробудет там до рассвета. Сержант отправился за вождем абенаков, но кто знает, как долго он там пробудет? И за что же? Было очевидно, что эти двое были индейцами, которые заблудились - вероятно, пьяные, судя по запаху бренди на них.

Когда капрал Дюшамбон пришел сменить его, охранник не стал задавать никаких вопросов. Он вернулся в постель, радуясь возможности поспать несколько часов. Как только он ушел, из тени появилась Констанция. Она позаимствовала у Корбейла шляпу, низко надвинутую на лицо.

- Подожди здесь, - сказала она. - “Никого сюда не впускайте.”

- А пленники будут еще живы, когда вы выйдете? - Тихо сказал Пьер Дюшамбон себе под нос.

Она уже вошла и ничего не слышала. Снова войдя в тюрьму, Констанция ощутила дрожь воспоминаний. Она будет страдать от этого всю оставшуюся жизнь. Но здесь не было ничего похожего ни на Черную дыру, ни даже на камеру в Квебеке. Стены были чистыми и побеленными, с зарешеченным окном на улицу и выщербленным земляным полом. Двое заключенных сидели на табуретах в углу и разговаривали на своем родном языке.

Они подняли головы, когда она вошла. Они, несомненно, были дикарями: головы выбриты, если не считать единственной пряди волос, лица ощетинились иглами и украшениями, а их голая кожа была разрисована кабалистическими узорами. Оба были крепко сложены, мускулы перекатывались через их руки, когда они двигались. При других обстоятельствах Констанция, возможно, наслаждалась бы этим зрелищем.

Она заколебалась. Она видела индейцев в лагере и вокруг форта, но всегда издалека. Корбейль презирал их как примитивных людей, хотя и понимал, что они нужны ему против англичан. Она никогда еще не была так близко. Была ли она в безопасности? Или они набросятся на нее и разорвут на части?

- “А почему вы заключены в тюрьму? Вы шпионили для британцев?”

Она заговорила по-английски, резко и без всяких предисловий. В то же самое время она двинулась вперед, чтобы видеть реакцию