указанные векселя ему дала некая девушка Саша, с которой он познакомился в Москве на Главпочтамте. Ни адреса, ни фамилии своей она гражданину Молхазу не назвала. Векселя оказались фальшивыми, а искать в Москве девушку по имени Саша не взялся бы даже знаменитый лейтенант Коломбо. Да и была ли девушка?..
Серьезные операции в экономике напоминают тщательно спланированные стратегами битвы. На девяносто пять процентов это и не преступления вовсе. Обычно они выражаются в масштабных финансовых проектах типа «Национального Фонда Спорта», «МММ», восстановления экономики Чечни и т. д., в которые вовлечены десятки и сотни людей и фирм. Эти-то сотни порой честно делают свое дело и не подозревают ни о коварных замыслах благообразных дядей в рубашках с белыми воротничками, ни о тайных механизмах извлечения «левой» прибыли…
Бороться с людьми, остающимися в тени подобных операций, но получающими многомиллиардные доходы — значит бороться со всей системой в целом. И потому эта борьба становится бесполезна. Она не под силу никакой бухгалтерии…
Сколько раз в него летели пули. Большинство проходило мимо. Но от такой будет не уйти…
Потом «главбух» бросил взгляд на стену. Неизвестно, кто повесил на ней комическую компьютерную картинку: дура-цапля уже заглотила лягушку, но та из последних сил держала лапками ее за длинную шею. Внизу была подпись: «Никогда не сдавайся!».
«Главбух» взглянул на эту лягушачью историю, усмехнулся, положил пистолет на стол и налил еще…
* * *
— Вот, пожалуйста, — служащий банка положил перед Нертовым замысловатый ключ. — Это было велено передать вам лично.
— Что это? — недоуменно переспросил Алексей и получил ответ, что это — ключ от одного из хранилищ, которое имеет право вскрыть только сам абонент или Нертов.
На вопрос непонятливого клиента, кем абонирован сейф, клерк только виновато развел руками и сказал, что он не компетентен отвечать на подобные вопросы.
— Впрочем, если вы желаете, то можете поинтересоваться у управляющего, хотя не уверен, что и он вам даст более конкретный ответ.
— Ладно, давайте тогда, воспользуемся ключом, — Нертов поднялся. — Где ваше хранилище?
Служащий провел клиента через несколько помещений, оборудованных хитроумными дверями и системами наблюдения. В одном из них он указал на стену, в которую было вмонтировано множество одинаковых дверок. «Как в колумбарии», — вдруг подумал Алексей, пока клерк вставлял свой ключ в одну из ячеек.
— Теперь, пожалуйста, вы, — и служащий жестом указал Нертову, куда ему следовало вставить ключ.
Наконец, тяжелая дверца была открыта. Клерк вежливо отвернулся, и Алексей увидел, что в сейфе лежит только какой-то довольно пухлый конверт.
— Вы можете ознакомиться с содержимым на месте, а можете взять его полностью или частично с собой, — заметил работник банка, — Сейф абонирован на длительный срок. Я уточню, но еще года два вы точно можете пользоваться им.
Алексей поблагодарил служащего и, забрав пакет, поехал к себе домой.
Квартира, в которой жил Нертов, встретила его обычной пустотой. Пустые глаза лепных фигур ангелов, которыми был украшен потолок старого петербургского дома, давно погасший камин, оставшиеся еще с дореволюционных времен обои в прихожей — все эти приметы бывшей коммуналки, некогда появившейся на руинах старой жизни, знакомы не одному петербуржцу. Алексей устроился в кресле и вскрыл пакет. Внутри, как он и ожидал, оказалась подборка каких-то документов.
Нертов сначала бегло просмотрел их, а потом начал внимательно изучать один за одним. Большую часть бумаг занимало письмо покойного Даутова, адресованное Нертову, даже скорее не просто письмо, а что-то вроде исповеди, оставляемой человеком, уверенным, что больше не найдет в этом мире Человека, с которым мог бы быть откровенным. Родные, знакомые, партнеры — есть. Но Человек, которому можно сказать такие слова — всего один. И то, разговор смог состояться лишь после смерти.
Письмо начиналось со слов: «Ты прочтешь это лишь при условии, что меня уже нет в живых». Затем следовало предупреждение, что этими материалами Нертов может распорядиться по своему усмотрению, но с учетом интересов приемной дочери автора. В контексте письма Даутов рассказывал о тех делах, из-за которых Нертов и поступил на работу в «Транскросс».
В подробном описании операции 1993 года со спекуляцией долларами упоминались знакомые Нертову фамилии: Лишков — второй муж бывшей жены Алексея, некогда преуспевающий чиновник Фонда госсобственности, которому Даутов неосмотрительно поведал о грядущей спекуляции; Сергуня Царев, организовавший спекуляцию баксами с подачи Лишкова, а потом попытавшийся сделать киллера из дочери банкира Чег-локова, ныне ожидающий в «Крестах» конца следствия…
«Я знаю, что ты неспроста согласился охранять Нину, — писал Даутов, — ты хотел отомстить мне, подозревая, что именно я организовал убийство банкира. Но, поверь (мертвые не лгут), что это не так. Чеглоков погорел на каких-то махинациях с финансированием выборов. Ты не виноват в его смерти. Там действовали слишком большие и профессиональные силы, которые и тебя просчитывали, организуя покушение. Если бы ты не пустил Чеглокова одного в подъезд, где он должен был взорваться, начал бы действовать запасной вариант — снайперы. Предотвратить это было невозможно, как и убийство Кеннеди — слишком большие деньги были задействованы в той истории.
Ты же знаешь, какие деньги крутятся в нашей столице. Один из тамошних банкиров как-то похвастался мне, что если бы захотел, то мог бы пить кофе в любом из залов Эрмитажа и слушать, как по его приказу пушки Петропавловки стреляют не в полдень, а каждые полчаса. И он бы этого добился, я уверен. Ведь именно он посадил в Смольный нынешнего губернатора. Чеглоков стоял на пути у этих людей, и где сейчас Чеглоков?
Теперь эти доллары, заработанные на нефти, войне и политических комбинациях, которые нам не снились, текут в Питер. Я не отдал этим людям “Транскросс” — мне было противно иметь с ними дело. Мне очень вежливо сказали, что акции все равно будут у них, рано или поздно. Поэтому, ничего из происходившего меня не удивило. Разве только одно: почему они так часто прокалывались? Видно, решили победить малыми деньгами…
Не хочу, чтобы и ты попал под эти жернова, поэтому не буду расписывать всю механику действа, о которой наслышан, хотя и в общих чертах. Только имей в виду, что там был задействован некий депутат Ивченко. Тот самый, который пытался перекупить часть акций и моего “Транскросса”. Я его тогда переиграл с помощью Лишкова. Впрочем, про последнего ты и сам знаешь. Но, если снова проявится Ивченко, имей в виду: он крайне опасен, лучше отойди в сторону и, главное, Нину уведи…»
Нертов задумался, вспоминая события, из-за которых он оказался в «Транскроссе». Оказывается, он недооценил Даутова, точно просчитавшего причину, по
