— Тц, законы, — Кхассав, наконец, отпустил таншу и махнул рукой, предлагая идти ко входу во дворец. Бану, кивнув из вежливости, последовала. — Я перепишу их совсем скоро.
— Тогда постарайтесь сделать так, чтобы все таны страны не разобидились на вас.
— Да что вы, — хоть Кхассав улыбался, Бансабира прекрасно слышала и видела в глазах собеседника, что его флирт навсегда останется именно флиртом и интересы страны он поставит выше собственных. — Я вообще не могу повлиять на обиды других людей, будь даже они трижды танами.
Бансабира заинтересованно обернула к нему лицо: отличный взгляд на вещи.
— Раманин, — Бану кивнула в приветствии, поднявшись на ступеньки парадного крыльца. — Слышала, ваша прошлая беременность завершилась успешно. Поздравляю с дочерью, — бесстрастно заметила Мать лагерей, поглядев на пополневшую талию женщины.
— Стараемся, — Кхассав развел руками, будто отвечая на незаданный вопрос о наследнике. — А вы, до меня дошли слухи, постарались на славу? — улыбнулся он, пропуская вперед Бансабиру.
— Тану благословила дома Яввуз и Маатхас дочерью и сыном, — отозвался Хабур.
— Х… Хабур, да? Давай, давай, не отставай, — подначил Кхассав, обернувшись через плечо, хотя Хабур и без того шел след в след. — Ну, поскольку вы первые, и места еще полно, можете выбрать из свободных комнат, где остановитесь. И сколько вам надо места? Смотрю, северяне как всегда, со всей ордой, — усмехнулся Кхассав.
— Это только пол-орды, — отозвался Хабур, хохотнув следом за таншей и государем.
— Отлично! Джайя, нам надо бы разместить наших дорогих северян. Да отогреть, они ж небось продрогли в снегах?
— Если надо, поручи это прислуге. Или пусть этим занимается раману, — взбрыкнула Джайя и, развернувшись, свернула в первый попавшийся коридор, лишь бы больше не находиться в компании Бану. Последнее пребывание на севере и встреча с Маленькой таншей серьезной занозой засели глубоко в сердце.
Раман глядел вслед супруге с неподдельным человеколюбием.
— Эх, жаль, что все беременные женщины такие вздорные.
— Разве? — поинтересовался Хабур таким безынтересным тоном, что даже Мать лагерей посмотрела на него с завистью.
Кхассав с легким недоумением поглазел на Хабура, потом на Бану и захохотал во все горло.
— Ах! — выдохнул он в конце. — Хорошее замечание! Нам сюда…
Кхассав первым делом накормил прибывших. Воинам накрыли в столовой для дворцовых гвардейцев. Хабура и Бану Кхассав пригласил за свой стол, и вскоре изложил, что раз уж Мать лагерей здесь, то он хотел бы поделиться с ней кое-какими планами на грядущее правление.
— Прямо сейчас? — уточнила танша.
Да нет, успокоил Кхассав. Пусть Бану отдохнет, как следует, а вечером можно побеседовать. Увидев придирчивый взгляд Хабура, Бану вздохнула, а Кхассав тут же уточнил, что молочный брат тана Маатхаса тоже, разумеется, должен присутствовать, и вообще беседу можно устроить и за завтрашним завтраком.
— Если можно, — добавила танша, поднимаясь из-за стола. — Мне стоит прогуляться и поспать сегодня.
— Еще бы, — отозвался Кхассав. Пока они обедали прислуга действительно подготовила комнаты, которые тану Яввуз занимала в прошлый раз и «нашла вполне пригодными». — Поздравляю с рождением близнецов, тану, — учтиво простился Кхассав.
Когда Бану и Хабур удалились, Кхассав откинулся на спинку кресла. Женись он на ней сам в свое время, сейчас не ломал бы голову, как получить на свою сторону все полчища северян и их огромную казну.
Но когда они встретились, он, увы, был женат на Джайе. Вопреки его тайным надеждам, тощая девчонка не померла во время родов, а Бану за это время уже сама исхитрилась выйти замуж. Действительно жаль.
* * *
На следующее утро Кхассав, Бану и Хабур расположились в кабинете собрания совета. Залы для празднований и столовые во дворце были, как и тысячи лет ранее, убраны низкими столами, вокруг которых рассаживались на пол на расстеленные ковры и подушки. Обсуждения деловых вопросов было невозможно вести в подобных расслабленных тонах, и потому сегодняшний завтрак было решено перенести сюда — в комнату с высоким дубовым столом, высокими стульями, со строгой рабочей атмосферой.
— У меня есть затея, — начал Кхассав сразу, как трое вошли в комнату. — Замысел, — поправил он себя. — И, честно сказать, среди остальных танов я тут едва ли найду более компетентного советчика.
Бансабира глянула на рамана искоса: серьезно? Он думает, её проймет лесть? Или он сейчас говорит правду и действительно намерен посоветоваться?
Едва успели рассесться прибывшие, как в дверь, возле которой замерли Вал, Шухран и парочка подданных дома Маатхас, постучали: завтрак, не иначе.
— Войди, — велел государь.
В кабинет вошли раману Тахивран и тан Аамут, её престарелый, обиженный и опозоренный Бансабирой на исходе Бойни отец.
— Доброго утра, сын, — Тахивран была, как всегда высокомерна. Аамут держался также.
— Раману, — приветствовал Кхассав. — Тан.
Аамута он активно отказывался звать дедом хотя бы потому, что ничегошеньки не помнил об этом человеке и едва ли не впервые на сознательном веку увидел его в день именин отца.
— Отчего ты не сказал нам, что собираешь собрание? — укоризненно поинтересовалась Тахивран.
— Оттого, что я хотел обсудить нечто с тану Яввуз наедине?
— За спиной у раману?
— Как раман имею право.
— Ты еще не раман.
— Но если выбирать из вас двоих, — обронила Бану как бы между прочим, разглядывая собственные пальцы, — армию дома Яввуз я поставила бы именно на его сторону.
— Армию северян? — Аамут поджал губы: от ненависти к маленькой танше его трясло с головы до ног, и это позволяло ему хоть немного контролировать себя.
— Армию Яввузов. За дом Маатхас я могу убить, но решать за него — не праве, — спокойно отозвалась женщина. Хабур улыбнулся в душе.
— Тебя никто не спрашивал! — рявкнул старый, разваливающийся тан Аамут, который, судя по виду, цеплялся за жизнь исключительно душившей его злобой к северянам. — И как ты смеешь сидеть, когда раману стоит?!
— Раман сидит, — заметил Хабур.
— А ты еще кто?!
— Так, или мы обсуждаем, зачем собрались, или расходимся, — настояла Бану. У дверей Шухран случайно покашлял, но в сложившейся ситуации вышло внушительно.
Кхассав вздохнул: в его семье действительно почему-то оказались на редкость тупые женщины!
— Речь о походе на Ласбарн. Что, если поход будет запланирован на какое-нибудь лето? Это удачное время?
Аамут и Тахивран сели за стол тоже, принимая живое участие в происходящем и всем видом демонстрируя, что от своего не отступят.
