Скиннер был уверен, что психология пытается найти объяснения причин человеческого поведения в абсолютно неправильном месте.
Но для Скиннера все подобные концепции были «донаучными». Физиология и биология давно выразили мнение о том, что всеми объектами или животными движут «внутренние цели», но мы все равно продолжаем говорить о том, что нефизические ощущения «провоцируют» физический акт агрессии. Мы принимаем как аксиому, что состояние разума определяет поведение. «Ментализм», как называет его Скиннер, означает лишь то, что поведение человека не было изучено с правильной точки зрения.
Психология окружающей среды, а не разума
Скиннер отмечает, что если мы спросим человека, почему он пошел в театр, и он нам ответит, что ему «просто захотелось», мы вполне примем это за объяснение. Однако было бы более правильным узнать, какие события прошлого заставили его пойти в театр, что он читал или слышал о пьесе, а также какие окружающие факторы привели его к принятию подобного решения.
Мы воспринимаем людей как «центральный источник» поведения, когда правильнее было бы расценивать поведение как ответную реакцию на влияние со стороны мира. Нам вовсе не нужна информация о состоянии разума, чувствах, личности, планах или целях человека, чтобы изучать поведение. Чтобы понять, почему люди поступают тем или иным образом, достаточно знать обстоятельства, которые подтолкнули их к данным действиям.
Окружающий мир представляет собой не просто набор добровольных поступков, он формирует из нас то, кем мы являемся. Мы изменяем образ наших действий в зависимости от получаемых знаний о том, что хорошо для нас (нашего выживания), а что плохо. Мы верим в автономность наших поступков, однако более правильным было бы наблюдать за поведением с точки зрения того, что «усиливает и питает» наши действия.
Как и другие существа, которые процветают или вымирают в зависимости от того, насколько они приспосабливаются в окружающей среде, люди представляют собой результат адаптации к миру, в котором они родились.
Лучшие окружающие условия, а не лучшие люди
Что Скиннер хотел сказать, назвав свою книгу «По ту сторону свободы и достоинства»} Он признавал, что «литература свободы» в прошлом с огромным успехом вдохновляла людей на борьбу с деспотическими режимами. Данные произведения, несомненно, говорили о том, что подчинение и эксплуатация олицетворяют собой зло, в то время как свержение тотального контроля несет в себе исключительное благо.
Однако Скиннер обнаружил некоторые недостающие составляющие этого уравнения: мы, по сути, создавали наши общества на основе различных форм контроля, которые вызывают в нас отвращение, но являются стимулом к действиям, даже без использования откровенной силы. Большинству из этих едва уловимых форм контроля люди готовы подчиняться лишь потому, что они служат удовлетворению их собственных социальных или экономических потребностей.
К примеру, миллионы людей ненавидят свою работу, однако продолжают трудиться, боясь остаться один на один с последствиями безработицы; их поведение контролируется чувством отвращения, а не внутренней силой. Что бы там ни было, оно все равно находится под контролем. Практически все мы живем в рамках сообществ, и чтобы поддерживать свое существование, сообщества обязаны контролировать своих членов. Может, будет гораздо лучше признать, что мы не являемся настолько уж свободными и независимыми, как нам хотелось бы думать, и начать выбирать для самих себя форму контроля, которой мы можем подчиниться? Почему не найти научное обоснование тем формам контроля, которые являются наиболее эффективными для человека? Именно в этих вопросах заключается суть идеи бихевиоризма.
Наказание, по мнению Скиннера, представляет собой неумелое обращение с людьми.
Наказание, по мнению Скиннера, представляет собой неумелое обращение с людьми, которые не поняли или не отреагировали в должной мере на великие цели общества. Наилучший способ изменить поведение человека заключается в развитии альтернативных форм действия. Вы не можете навязать людям цель или намерение, но вы можете сделать одни модели поведения более привлекательными, а другие — наоборот. Учитывая мощную формирующую силу окружающей среды, пишет Скиннер, будет намного эффективней использовать культурные ресурсы, чтобы «продолжать создавать более совершенную среду, чем более совершенного человека». Мы не можем изменить разум. Мы можем лишь скорректировать окружающие условия, которые подталкивают человека к различным поступкам.
Звенья в цепи
Одна из основных идей Скиннера заключалась в том, что мы тратим огромное количество энергии на развитие морали индивидуализма, в то время как могли бы добиться намного большего, если бы уделяли внимание исследованиям окружающих условий, которые приводят к достижению выдающихся результатов. Он не отрицал, что история знала великих людей, внесших неимоверный вклад в ее развитие, но свято верил, что таких людей могло бы быть намного больше, если бы человечество шло по пути формирования окружающих условий, а не триумфа индивидуализма.
Скиннер так писал об этом: «Хотя традиции и культура совершенствуются людьми, чья мудрость и сострадание подсказывают, что надо делать, настоящие улучшения обуславливаются именно окружающей средой, которая делает этих людей мудрыми и сострадательными».
Скиннер полагал, что мы привыкли возводить человека на пьедестал.
То, что мы привыкли считать «чертами характера», по сути, является кульминацией усиления определенных условий окружающего мира. Другими словами, Скиннер полагал, что мы привыкли возводить человека на пьедестал. Однако если шекспировский Гамлет говорил о человеке: «Как он похож на некоего бога!», Скиннер, придерживаясь больше наблюдений Ивана Павлова, отмечал: «Как он похож на некую собаку». Скиннер знал, что человек представлял собой нечто большее, чем собака, и восхищался сложностью человеческого существа и его поведения. Но в то же время он заявлял, что не многим отличается от собаки человек, ставший так же предметом научного анализа. Пока поэты, писатели, философы и авторы многих произведений по психологии делали акцент на внутреннюю мотивацию, ведущую человека вперед, клиническое объяснение Скиннера сводилось к следующему: «Личность представляет собой повторяющийся набор поступков, соответствующих данному набору обстоятельств».
