Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Работая первым секретарем ЦК Компартии Грузии, Берия накладывал на дела арестованных по доносам и подозрениям безжалостные резолюции: «Арест с немедленным допросом днем и ночью». — «Посадить сейчас же в одиночку!» — «Допросить основательно!» — «Крепко допросить!» — «Допросить с пристрастием!».
Наиболее крепкие и выносливые следователи быстро продвигались по службе. Небезызвестный следователь старший лейтенант А. Хват, отличившийся при допросе академика Николая Ивановича Вавилова в Саратовской тюрьме и доведший его до могилы, вскоре получил повышение. Его фамилия фигурирует в «деле Берия» и «деле Абакумова» при допросе обвиняемого Чернова — начальника секретариата министра госбезопасности Абакумова. Вот один документ:
«Министерство внутренних дел. 10 сентября 1953 г. Заместителю Главного военного прокурора.
В дополнение к нашему № 14/2052 от 3 сентября 1953 г. направляю копию протокола допроса обвиняемого Чернова Ивана Александровича от 5 сентября 1953 г.
Зам. начальника следчасти по особо важным делам МВД СССР полковник А. Хват».
Жив курилка! Да еще до полковника вырос…
Берия пришлось сознаться после показаний его бывших подчиненных в грубейших нарушениях законов в отношении защиты прав личности. В те времена человек был беззащитен. Его не могли спасти от ложных обвинений, доносов, наветов ни суд, ни прокуратура, ни обращения в Верховный Совет.
Берия понимал всю меру его персональной ответственности, потому и старался «разделить» ее на многих из его окружения, на «инстанции», — так он называл высшие эшелоны власти, включая и Сталина. Берия юлил, изворачивался подобно ужу на сковородке, валил на других — делал все, чтобы его персона была менее запачкана. В конце концов и он начал в чем-то признаваться…
«Я признаю, что это были грубейшие извращения закона, что при таких многочисленных указаниях могли подвергаться репрессиям лица невиновные, оклеветанные в результате незаконных методов следствия»[26].
«Могли подвергаться»?!.
— Массовыми избиениями арестованных стали заниматься весной 1937 года. Однажды Берия, — пояснил Гоглидзе, — вернувшись из Москвы, предложил мне вызвать в ЦК на совещание всех начальников районных и городских отделов НКВД и наркомов автономных республик. Берия в своем докладе отметил, что органы НКВД Грузии плохо ведут борьбу с врагами, медленно ведут следствие, враги народа разгуливают по улицам. Тогда же Берия заявил, что если арестованные не дают НУЖНЫХ показаний, то их нужно БИТЬ. После этого в НКВД Грузии начались массовые избиения арестованных. Арестованных избивали кто как хотел[27].
Характерно, что «нововведение» в следственной процедуре было поддержано… хранителем правопорядка Генеральным прокурором СССР Андреем Вышинским, ни разу не пресекшим этого грубейшего нарушения юриспруденции, наблюдая с места прокурора или обвинителя за жертвами ежовского наркомата, дававшими показания со следами едва заживших на лице ран и шрамов.
Скорее всего, Берия в данном случае действовал не по собственной инициативе. Его поездки в Москву заканчивались, как правило, посещениями Сталина и Ежова. «По моим наблюдениям, — показал Гоглидзе в августе 1953 года, — особенно в период 1933–1935 годов, складывалось убеждение, что у Берия с Ежовым были близкие, хорошие отношения. Помню, как в 1933 году Ежов приезжал отдыхать в Грузию, в дом отдыха НКВД Грузии «Абастуман», и тогда Берия проявлял о нем исключительную заботу и обязывал НКВД оказать Ежову максимум внимания. Когда Ежов был назначен наркомом внутренних дел, он неоднократно звонил мне и строго предупреждал о необходимости усиления личной охраны Берия. Как мне известно, Берия, приезжая в Москву, всегда встречался с Ежовым»[28].
Объясняя механизм работы «троек» и отвечая на вопросы следствия о причинности массового уничтожения людей, Гоглидзе пояснял: «Мы очень часто получали из НКВД СССР директивы о проведении массовых операций по изъятию антисоветчиков в Грузии. Для НКВД Грузии Ежовым был установлен лимит об осуждении к расстрелу 1500 человек»[29]. Больше — можно, меньше — нельзя.
На следствии выяснялись груды фактов по уничтожению работников партийного и государственного аппарата, журналистов и представителей творческой интеллигенции, к которой Берия и его ближайшее окружение питало змеиную ненависть. Не могло остаться не замеченным и дело Е. Бедия — редактора газеты «Коммунист» и директора филиала института Маркса — Энгельса — Ленина (ИМЭЛ) Компартии Грузии. Бедия, разрабатывая тему о большевиках и становлении РСДРП на юге России, написал большую статью: «К вопросу о создании большевистских организаций в Закавказье». Работники аппарата ЦК, не мудрствуя лукаво, переделали статью в доклад Берия на очередном торжественном собрании. И, надо отдать должное, доклад первого секретаря Компартии Грузии прозвучал довольно впечатляюще, вызвав к себе повышенное внимание партийного актива.
Бедия обидело то, что все говорили о Берия как об авторе доклада, ни разу не вспомнив его имени, и он высказал свое недовольство. Как водится, нашлись стукачи, доложившие Берия о недовольстве Бедия, о его претензиях на авторство. Близкие к Бедия люди советовали: «Уймись. Напишешь еще. Берия приказал готовить отдельную брошюру, чтобы издать ее и в Тбилиси, и в Москве». Но Бедия продолжал стоять на своем: «Как он не понимает: он захватил не принадлежащее ему. Хоть бы вызвал, поговорил, убедил, — нужно, мол, для общего дела».
По указанию Берия наркомвнудел Грузии арестовал Бедия, обвинив его «врагом народа», террористом, пытавшимся убить первого секретаря ЦК. Нашлись и «свидетели». «Тройка» под руководством Гоглидзе приговорила директора филиала института Маркса — Энгельса — Ленина к смертной казни. В тот же день Бедия был расстрелян…[30]
Берия действовал нагло, цинично, деспотично, убирая одного за другим тех, кто хоть чуть-чуть знал о его темном прошлом. Он даже осмелился в тридцать восьмом году написать Сталину доверительное письмо с подробным объяснением своей службы в мусаватистской контрразведке, назвав эти обвинения «клеветническими и злобными», направленными на искажение истины в интересах ослабления партийного руководства и всего государства.
Сталин внял душевному излиянию карьериста и назначил его заместителем наркома внутренних дел, к Ежову…
Пришло время держать ответ за преступления перед народом по всей строгости законов.
Спешно подготовили кабинет члена военного совета округа, для суда, усилили охрану: на свободе еще разгуливали сотни недавних организаторов пыток, охранников, надзирателей — близких Берия по грязным, кровавым делам…
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105