Бойцы Ульяшова с восторгом уже выглядывали из траншеи, забывшись, как в кино, сверкали газами из-под срезов касок, разинув рты, беззвучно шевелили губами. Потому что не слышно голосов было. Себя не слышно было. Гул и грохот стоял неимоверный. Указывая пальцами, придерживая каски, бойцы заглядывали вверх. Там, над всем этим, несколько выше, но под серой облачностью, непрерывно маневрируя и разбрасывая назад и в стороны шлейфы тепловых ловушек, завис вертолёт разведки Ка-29. Под ним, на малой высоте, третьей волной, шеренгой прошли десантные вертолёты Ми-28. Низко зависнув за второй линией окопов противника, быстро высадили десант. Издалека хорошо видно было, как фигурки бойцов (маленькие-маленькие, но много) выскакивали, низко пригибаясь, разбегались в стороны… Пройдя над линией десантников, четвёртой волной, в глубь территории противника прошли вертолёты Ка-52. С подвесок которых вперёд улетали сгустки огня, назад — дымные шлейфы… Линия дальних строений-сооружений исчезла в огне и дыме. Грохот не умолкал… Боевыми поливают. Боевыми! Ух, ты! Здорово! Красота! Не позавидуешь там, этим!
Оглушительно! Мощно! Здорово!
Последовала команда: «Залечь на дно траншеи, пропустить «утюги». Над окопами, в нужных местах, появились бойцы роты обеспечения, быстро уложили специальные щиты под гусеницы, по ним прошла и ушла на нейтральную территорию и дальше, техника инженерной разведгруппы… Бой! Настоящий бой! С применением боевых средств.
«По-о-олк, вперёд, в атаку…» — услышали в наушники командиры рот, приказ полковника Ульяшова, и тут же продублировали: «Рота-а, в атаку, вперё-ёд!», «Взво-од, в атаку… Отделение…»
Оскальзываясь в осыпающихся, давно ещё прорубленных ступеньках, бойцы выскакивали из траншеи, пригибаясь, цепочкой, бросились вперёд… Ур-ра!
Ни в передней линии, ни во второй противника не было. Ушли. Даже разведчики на встречу попались ни с чем.
Ффу… Напряжение спало.
С тыла появились тягачи, за ними трубами дымились полевые кухни.
Ур-ра, обед!
В штабе учений прошёл оперативный сбор командиров.
— О результатах говорить рано, это позже. А сейчас, — подвёл итог генерал Коломиец. — Не расслабляться. Марш-бросок. Десять километров.
— Кухни подошли, товарищ генерал-майор, — подсказал один из посредников, высокий полковник. — Обед.
— И кухни туда же, — отмахнулся генерал Коломиец. — Вкуснее будет. Вперёд, товарищи командиры. Северо-Запад, квадрат 424, там вас ждут. Всё. Время пошло. — Генерал многозначительно указал на свои наручные часы.
И вновь бойцам пришлось бежать… Бежал и полковник Ульяшов, и начштаба, и посредники, и… музыканты оркестра, со своими противогазами и штатными пээмами, и… «Вот тебе и смотр, вот тебе и…» Все бежали. Весь полк, вместе с проверяющими. «Лучше бы, конечно, смотр, концерт, но…»
Тропинка, теперь и не тропинка, беговая дорожка, вела вглубь леса. Игриво повторяла его неровности и изобиловала дремучей захламлённостью, как специально. Встречались и взгорки, и овраги, и буреломы, продираясь сквозь которые полк изрядно потрепал и обмундирование, и нервы, и руки, колени, лица… Первые три — пять километров пробежали почти, можно сказать, неплохо. Потом выяснилось, что ноги не бегут, дыхание перехватывает, во рту пересохло, автомат оттягивает плечо словно тебе целый миномёт, лёгкие разрывает от недостатка воздуха, ботинки словно гири… Сил нет! Нет сил… «Не отставать, не отставать!» «Подтянуться, бойцы, не растягиваться», подбадривая, передавалась команда, — «Время, время! На зачёт».
«Лучше бы, конечно, смотр, смотр, смотр…», тяжело дышали бойцы, особенно те, кто в программе конкурса записан был, но…
Бежали словно в тумане, но… Прибежали… Добежали… Последние сто метров вообще почти летели, так казалось.
«Построение-е-е…» «Провести проверку личного состава…»
Построились. Привели себя в порядок. Ульяшов пошёл на доклад и… очень удивился, встретившись глазами с неизвестно откуда появившимся здесь генералом Золотарёвым, тот стоял рядом с руководителем учений, и ещё каким-то, незнакомым генерал-лейтенантом в форме авиатора, Золотарёв весело и ободряюще подмигнул своему заместителю, ну-ну, привет мол. Ульяшов кинул руку к козырьку, здравия желаю, мол, товарищ генерал, приятная неожиданность! Как и положено, доложил руководителю учений о готовности полка к выполнению дальнейших приказов. Генерал Коломиец чему-то хмурился, видел полковник Ульяшов, что-то ему не нравилось, пробежали, наверное, не очень удачно, эх…
71
С песней, шаго-ом…
Генерал Коломиец выслушал полковника Ульяшова, приказал: «Прохождение по ротам, с песней». — И указал головой на место в своей свите. Ульяшов руками и глазами передал полковнику Колесову, заму по боевой подготовке, что нужно делать. Тот понял.
Полк вновь подобрался, «это мы запросто, это мы сейчас…»
На исходную немедленно выдвинулась первая рота… С какой песней они пойдут, полковник не знал.
«Р-рота, прямо-о, марш!»
И сразу же за этим, нахальный молодой голос, громко вскричал:
Рота, подъём! Забрали куда-то прямо из военкомата, увезли в дали, автоматы в руки дали… Хор голосов в строю мощно подхватил:
Ты прости, мама, что я был такой упрямый, но я служить должен… Ульяшов испариной покрылся, поют про маму и телячьи нежности, но, оспаривая, в строю прозвучало мощно и утверждающе…
Так же как все… Паровоз умчится, прямо на границу, так что аты-баты, мы теперь солдаты… — Вот, молодцы, аты-баты, здорово! — обернулся к Ульяшову генерал Коломиец. — Молодец, полковник, поздравляю. — Но руку пожал генералу Золотарёву. Золотарёв, неожиданно для всех, хвастливо заявил: «Это ещё не всё у нас. Да, Ульяшов?»
Ульяшов машинально кивнул головой: «Так точно!». Потом, стоя почти за спинами, гадал, что именно пообещал Золотарёв, о чём это он? Но спросить не мог, Золотарёв впереди стоял, Ульяшов, как и положено, чуть сзади и сбоку…
Паровоз умчится, прямо на границу. Будут провожать папы, мамы, сёстры, официальные лица Девушка придёт, скажет, всплакнёт, спросит: «куда ж ты, милок?» Игриво вопрошал запевала, рота бодро, почти хулигански, отвечала ему, да всем:
А я буду служить в артиллерийских войсках. Я вернусь домой в медалях, в орденах. Я буду ходить в фуражке, в сапогах, Так же как все, Паровоз умчится, прямо на границу, так что аты-баты, мы теперь солдаты… — Это «босоногий мальчишка» по телевизору поёт. Хорошо, стервец, про армию написал. Его песня. — По свойски толкнув Ульяшова плечом, с улыбкой заметил один из посредников, тот, что рядом с Ульяшовым всё время был, и бежал тоже…
