— Как ты думаешь, «Морскую фею» еще удастся восстановить? — спросил он.
— Какое мне до этого дело?
Откровенный ответ вызвал замешательство у Мэймуна, но он понимал, что эти слова скорее всего выражали печаль и гнев Робийарда, а не его равнодушие.
— Ладно, если только вам это удастся, я надеюсь, что ты и экипаж посвятите все свои силы отмщению Лускану и будете слишком заняты, чтобы преследовать таких, как я, — заметил молодой пират.
Робийард наконец повернулся к нему и криво усмехнулся.
— Стоит ли сражаться с кучей протухшей рыбы, — сказал он.
Потом они посмотрели друг другу в глаза, разделяя общую печаль.
— Мне тоже его не хватает, — произнес Мэймун.
— Я знаю, мой мальчик, — ответил Робийард.
Мэймун положил ему руку на плечо, а потом отошел, оставив Робийарда наедине с его горем. Чародей гарантировал ему и «Тройной удаче» безопасный переход мимо Глубоководья, и пират не сомневался в его обещании.
Чему он в этот момент не верил, так это собственным чувствам. Смерть Дюдермонта вызвала глубокий отклик в душе Мэймуна, заставила его задуматься, и впервые в жизни он стал сомневаться, так ли прост окружающий мир, каким он виделся в его идеалистических представлениях.
* * *
— Лучшего исхода мы и не могли желать, — убеждал Кенсидан собравшихся в «Десяти дубах» верховных капитанов.
Барам и Таэрл с сомнением переглянулись, но Курт, соглашаясь с мнением Ворона, молча кивнул.
На улицах Лускана впервые после вторжения Дюдермонта и лорда Брамблеберри царило спокойствие. Верховные капитаны удалились в свои вотчины, и неопределенность оставалась лишь в Корабле погибшего Сульджака.
— Город принадлежит нам, — продолжил Кенсидан.
— Да, только половина жителей погибла, и многие просто разбежались, — напомнил Барам.
— Это неудачники и смутьяны, — сказал Кенсидан. — Тех, что остались, мы будем контролировать. Здесь не останется никого, кто не сражался бы для нас, не торговал для нас или как-то иначе не работал бы для нас. Этот город не предназначен для создания семейств. Нет, друзья мои, отныне Лускан будет свободным портом. Настоящим свободным портом. Единственным во всем мире.
— А сможем ли мы уцелеть без городской структуры? — спросил Курт. — И какие нам могут грозить противники?
— Глубоководье? Мирабар? — подхватил Таэрл.
Кенсидан ухмыльнулся:
— Они не станут нам угрожать. Я уже поговорил с дворфами и людьми из Мирабара, которые остались здесь в качестве наемников. Я объяснил им преимущества нового устройства города, когда через Лускан без всяких ограничений и вопросов польются потоки самых экзотических товаров. Они заверили меня, что маркграф Эластул пойдет нам навстречу, как уже сделала его дочь Арабет. А от других королевств Серебряных Земель нас отгораживает Мирабар. — Затем он хитро посмотрел на Курта и добавил: — Если уж на то пошло, они тоже поспешат воспользоваться шансом разбогатеть на торговле. — Курт в ответ довольно усмехнулся. — А у Глубоководья нет особых причин на нас нападать. Чего они этим добьются? С какой целью?
— Отомстить за Брамблеберри и Дюдермонта, — ответил Барам.
— Богатые лорды, которые в торговле с нами богатеют еще больше, не станут из-за этого развязывать войну, — сказал Кенсидан. — Все кончено. Арклем Грит и Гильдия Чародеев проиграли. Лорд Брамблеберри и капитан Дюдермонт тоже проиграли. Кое-кто мог бы сказать, что в проигрыше остался и Лускан, и, помня о старом устройстве Города Парусов, я не могу с этим не согласиться.
— Зато новый Лускан, друзья мои и товарищи, всецело принадлежит нам. — Спокойная уверенность Кенсидана, его абсолютное хладнокровие усиливали впечатление от сделанных заявлений. — Непосвященные завистники обвинят нас в беззаконии из-за того, что мы ничуть не беспокоимся об устройстве властных структур. Те, кто нас хорошо знает, позавидуют нашим способностям, потому что мы вчетвером будем получать невообразимые прибыли.
Курт встал и пристально взглянул на Кенсидана. Но только на одно мгновение. Потом его морщины разгладились ради широчайшей улыбки, и Курт поднял бокал с ромом.
— За Город Парусов! — провозгласил он.
Три остальных капитана без колебаний присоединились к его тосту.
* * *
А внизу, под Городом Парусов, в глубокой задумчивости сидела, не мигая, Валиндра Тень. Она знала о гибели Арклема Грита, Валиндра не могла этого не почувствовать, потому что в момент кончины ее пронзила боль как от удара настоящим кинжалом. Они — два оживленных лича — были крепко связаны между собой, и Валиндра, как дитя своего недышащего господина, не могла не знать о его кончине.
Наконец она повернула голову, и это было ее первое движение за много-много дней. Там, в глубине полки, в центре древнего черепа разливался свет, и он не был простым отражением магических светильников, расставленных по углам комнаты.
Нет, это сияние исходило от драгоценного камня, от могущественного талисмана. Там заключалась искра жизни, луч оживления Арклема Грита.
Валиндре пришлось сделать колоссальное усилие, так что ее кожа и кости затрещали, но она встала и на негнущихся ногах подошла к черепу. С трудом подняв руку, она опрокинула его и достала амулет. Потом поднесла к глазам и стала напряженно вглядываться, словно надеясь разглядеть внутри камня миниатюрный силуэт архимага.
Но в самом центре камня горела лишь яркая волшебная искра.
Валиндра знала, что это такое. В её руке был дух, источник жизненной энергии Арклема Грита.
Восстановить его и снова превратить в лича или уничтожить, окончательно и бесповоротно?
Валиндра улыбнулась и на несколько мгновений забыла о своем несчастье, увлекшись новыми возможностями.
Он обещал ей бессмертие и, что более важно, обещал ей власть.
Возможно, это все, что ей осталось.
Она смотрела на талисман, на драгоценную тюрьму своего беспомощного повелителя и наслаждалась ощущением власти.
* * *
— Здесь все, — заверил его Джарлакс, и Дзирт взглянул на своего соплеменника — впервые с тех пор, как забросил за спину свой походный мешок.
— Если бы я и хотел что-нибудь оставить себе, так это твою кошку, — добавил Джарлакс, поглядывая на Гвенвивар, спокойно вылизывавшую лапу. — Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что я тебе не враг.
Реджис презрительно фыркнул, несмотря на то, что его лицо покрывали повязки и кровоподтеки.
— Ладно, я же не думал, что ты скатишься с крыши, — заметил Джарлакс. — Но мы должны были тебя усыпить, ради твоего же блага.
— Вы отдали мне не все мои вещи, — огрызнулся Реджис.
