Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
– Вот и хорошо, вот и умница. Сейчас прилетим, там море, рай земной… Будешь купаться, отдыхать…
Алла Тарасовна погладила ее по руке, Эля отвернулась. Дура она, сама виновата. Надо было пойти работать, как она и хотела. Утром бы работала курьером, вечером – каталась с Митей на роликах. И была бы самым счастливым человеком на Земле. Можно, конечно, прилететь на Канары, побыть там два дня, а не три недели, да и улететь…
От неожиданной отличной мысли Эля даже порозовела. Да! Да, конечно. Если Митя поначалу и рассердится, она ему все объяснит. Не захочет слушать, напишет еще и еще раз…
Эля откинулась на кресле. Все, выход найден. Родители будут ругаться, сначала денег не дадут на билет, то, что у нее есть на карточке, наверно, не хватит на двоих… Алла Тарасовна может остаться. Главное, чтобы Митя дождался. Не предпринял никаких неожиданных шагов. Каких? Эля не знала, но какая-то неприятная мысль поселилась у нее в голове, скреблась, беспокоила. Ничего определенного, так, предчувствие.
Эля выключила музыку и постаралась заснуть. Он сказал, что любит ее. Любовь так просто за два дня не проходит, и за неделю – тоже.
* * *
– Ну что, сына? Как?
Митя спрятал телефон. Он не последовал совету отца. Точнее, он последовал, не писал Эле, она тоже перестала писать. Он не выдержал и позвал ее гулять. Потому что уже не мог не видеть ее. Закрывал глаза – вставало ее лицо, она снилась, она чудилась ему везде. Сколько раз, катаясь на роликах, он видел как будто бы Элю, догонял девушку – нет, конечно, не она… Ни с кем знакомиться он не хотел, думать ни о чем другом не думалось.
Отец прав и… в чем-то не прав. Он знает о жизни все. И чего-то не знает. Или забыл.
Утром не хочется вставать. Нет сил бегать по тихому двору, пока не проснутся соседи. Не хочется весело мчаться на роликах. Раздражает, все раздражает – взгляды, улыбки, июльское ясное небо. Он здоров, абсолютно здоров. И как будто болен. Вот нарушил слово, данное бате и себе самому, написал ей и – выздоровел. Еще до того, как она ответила: «Пошли!» А уж когда ответила… Сразу как-то появился смысл во всем. Позавчерашняя пшенка пролетела, как пирожок с грибами, Митя сам себе понравился в зеркале с вымытыми, блестящими волосами, ловко села новая яркая футболка… Даже получилось трудное место в сонатине, над которым он бьется уже не первый день.
Сейчас, главное, уйти, чтобы отец ничего не заподозрил. Митя увидит Элю, побудет с ней, а потом… наверно, снова будет следовать советам отца. Заодно посмотрит, прав ли отец, изменится ли как-то отношение Эли к нему после того, как он две недели не хотел с ней общаться. Может, она подойдет и сразу скажет ему о любви? Ведь он так и не добился от нее признания. Хотя это не главное. Сразу согласилась пойти, не раздумывая, – это уже ответ. Ему так не хватало все это время ее взгляда, улыбки… Он соскучился. Он только сейчас это понял окончательно. Когда вдруг задрожало все внутри. Соскучился! Дурак, он дурак, зачем он столько времени потерял, валял ваньку, не отвечал ей…
Митя посмотрел на часы. Стрелка ползла, ползла, издевательски медленно, никак не могла доползти до без пятнадцати, когда он решил выходить… Еще круг, еще… Все! Митя выдохнул, неловко перекрестился в комнате и быстренько прошел к дверям.
– Пойду, бать, пройдусь. Прокачусь на роликах…
– А побрился зачем? – Отец догнал его и привалился к входной двери, не давая Мите пройти. – И выпендрился-то как… Лохмы прибей, а то не голова – шар. Говорю – постригись!
– Хорошо, – покорно кивнул Митя. Сейчас главное – не вступать в спор.
– Один идешь? – Отец подозрительно всматривался в него.
– Один.
– Покажи телефон.
Митя протянул отцу телефон, из которого успел удалить последнюю переписку с Элей.
– Ну ладно… – с сомнением сказал отец. – Давай, сына, иди, катайся… Звонить буду тебе каждые полчаса.
– Агась! – легко согласился Митя, быстро подхватил сумку с роликами и выскочил из дома.
Глава 29
Иногда хочется свободы, хочется почувствовать себя самостоятельным, не так накрепко привязанным к отцу, вот как было в Юрмале, когда он взял и выключил телефон. Ему пришлось дорого за это заплатить. Но прошло же все. Синяки пожелтели, ссадины прошли, боль быстро забывается. А то новое ощущение – свободного полета, когда идешь и ноги не касаются земли, то пока не забывается. И хочется, чтобы это было снова.
Но не выключишь телефон. С Элей надо связаться. Митя дошел до ее дома, сто раз посмотрев на себя во все окна и витрины. Хорош, прав батя – он хорош. Наверно, она тоже о нем соскучилась. Вот как сразу ответила, сразу согласилась. Приятно тикало в теле, сладко ныло, дрожало при мысли о том, что через полчаса, вот уже через десять минут он обнимет Элю… Может быть, и ролики не пригодятся. Они пойдут в парк, поговорят, не просто поговорят, а сядут близко, близко…
Митя растерянно оглядывался. Эли не было, прошло уже минут пятнадцать с тех пор, как она вообще-то должна была вылететь из подъезда ему навстречу. Он звонить не будет. Во-первых, у него есть гордость. А во-вторых, у него нет денег на звонок. Напишет или позвонит сама, если у нее что-то не получается и она задерживается. Но он подождет. Ему же ничего не стоит подождать. Раз он решил с ней встретиться, значит, встретится. Он ведь не псих, убегать не будет. Он в себе уверен. Она к нему придет. И он будет спокойно ждать.
Пока можно японские слова вспомнить. Он ей уже намекнул, что у него интересное занятие, новое, вообще из другой жизни… Он учит японский… Элька придет, а он так небрежно ей скажет: «Коннитива! Огенькидескя?» Привет, мол, Элька, как дела… Вот она удивится! А он еще и нарисует пару иероглифов, у него так красиво получается… Митя даже специально бросил в рюкзак блокнот и черную гелевую ручку – ей очень изящно можно написать.
Митя ждал еще полчаса, начал рисовать картинку – Эля на роликах, он мог отлично себе представить, как она будет выглядеть на роликах, подписал по-японски 音楽, единственное слово, которое он мог по памяти написать – «музыка», как раз иероглиф похож на пару – мужчина и женщина, мужчина в шляпке, женщина ручки в сторону расставила, задорно так, можно представить, что она поет… Эля подойдет, а он как будто ее и не замечает, рисует, она перегнется через плечо и ахнет – иероглифы и она сама, похожая, как будто с натуры нарисованная.
Митя посидел, откинувшись на лавочке, убрал блокнот. Решил все же спросить – что такое случилось, почему она опаздывает. Написал Вконтакте: «?». Потом еще: «?!!» Потом: «Ты где?!» Она не отвечала. И не приходила. И никак не давала о себе знать. Даже не прочла ни одно его сообщение! Показывает ему, кто он. В смысле, что он для нее – никто! Понятно…
Митя еще посидел, вскочил, походил. Стал нервничать, постоял под деревом, глубоко подышал. Нет, он не псих, он не взорвется. Он – не взорвется! Он не будет быстро ходить по скверику вокруг ее двора! Он не будет пинать ногой скамейки, забор, не будет бегать за голубями, клевавшими рассыпанное зерно, не рявкнет на черного кота, некстати перешедшего ему дорогу…
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
