— Поехали домой, — прошептал он.
Вернувшись, Диана с восторгом обнаружила, что привезли огромную коробку от мадам Маделены. Она взлетела с ней по лестнице, крикнув через плечо:
— Мы сегодня будем ужинать в нашей личной столовой!
— Когда леди Диана в Хардвик-Холле, — заметил, обращаясь к графу, мистер Берк, — здесь не соскучишься, сэр. Полагаю, вы предпочтете, чтобы вас обслужила Нора?
— Графиня настолько непредсказуема, что, думаю, так будет безопаснее.
—
Диана как раз заканчивала укладывать свои волосы, когда за ней зашла Нора. Кухарка, пораженная, остановилась в дверях персиковой спальни.
— Вы не можете это надеть, ваша светлость.
Диана пристегнула золотую цепочку на талии и поправила красное набедренное платье, едва прикрывающее бедра.
— Почему? — засмеялась она.
— Ну, я как француженка придерживаюсь либеральных взглядов, но это уже чересчур.
Диана улыбнулась своей таинственной улыбкой:
— Это платье может шокировать француза, но не римлянина. Ты нашла мне эту посудину для сжигания благовоний?
— Я поставила ее в столовой.
— В Аква Сулис это называлось триклинием.
— И там они устраивали свои оргии? — шепотом спросила Нора, зная, что Диана изучает римскую историю.
— В том числе и там, — подтвердила та. Диана надеялась, что сегодняшним вечером Марк предложит ей снова выйти за него замуж, раз их теперешний брак аннулируется. Она твердо решила преодолеть его страсть к свободе.
Надеясь потрясти Диану, Марк вышел к ужину в одном полотенце. Когда он появился в дверях столовой, Диана как раз поджигала благовония. Его взгляд разом охватил изящно склоненную, грациозную фигурку, чуть прикрытую набедренным платьем.
— Две головы, но одна мысль, — сказал он внезапно охрипшим голосом.
Его ноздри задрожали. Она была прелестнее богини. Что он сделал, чтобы заслужить такой подарок от Бога?
Когда Нора принесла десерт, они даже не заметили ее, сидя на одном диване и кормя друг друга из рук. Нора поставила сладости и фрукты и удалилась.
Глядя, как Диана облизывает пальцы, он тихо прошептал:
— Какие фрукты ты предпочитаешь?
— Я очень люблю сливы, — лукаво проговорила она, запустила руку под полотенце и слегка сжала его упругую мошонку.
— К чему ты еще неравнодушна? Позволь мне исполнить все твои желания. — Он подхватил ее и отнес в спальню, оставив полотенце и набедренное платье на диване.
— К тантре.
— Тантре? — Он представления не имел, что это такое, но слово звучало как нечто запретное, если судить по ее страстному тону. — Научи меня.
— Только не на кровати — на полу. Я сажусь на твои колени, лицом к тебе, так, чтобы наслаждалась каждая частичка наших тел. Ты должен остановиться на самой грани оргазма, потом начать снова… и снова.
Марк не мог ей сопротивляться. Он опустился на ковер и потянул ее к себе.
Через два часа, когда она лежала, полностью удовлетворенная и покорная, он поцеловал ее волосы и спросил:
— Что бы ты хотела получить в подарок к дню рождения?
Она затаила дыхание в надежде, что он предложит ей снова выйти за него замуж. Казалось, тишина была бархатной на ощупь. Наконец она прошептала:
— Догадайся!
Он пытался сосредоточиться, но она занимала все его мысли, он был слишком опьянен любовью, чтобы четко соображать.
— Бриллианты? Рубины?
Она замерла в его объятиях, затем отодвинулась от него.
— Ты самый настоящий дьявол! Прекрасно знаешь, чего я хочу больше всего на свете, но твоя проклятая свобода тебе слишком дорога!
Он сдвинул брови, чтобы предупредить ее о надвигающемся шторме.
— Я дам тебе все, что пожелаешь! Чего тебе надо, черт побери?
— Если ты так чертовски умен, додумайся сам! — Она вышла из спальни, не обращая внимания на свою наготу.
Марк сердито уставился на захлопнувшуюся дверь. Как она может из нежной и любящей мгновенно превращаться в злобную ведьму? Черт бы побрал всех женщин! Это ее благодарность за все его внимание. Маленькая избалованная стерва! Если хочет спать одна — пусть, ему без разницы!
Они не разговаривали два дня, но каждый заплатил за это одиночеством и тоской. На третий день Марк отправился в город, а вернувшись, засел в библиотеке. Диана уже готова была взмолиться о прощении. Она понимала, что гордость на позволит Марку сделать первый шаг, и именно за это она его и любила.
Перед ужином Диана попросила поднос с едой и унесла его к себе в спальню, жалея, что не может найти предлог пойти к нему. На ее подушке лежала бархатная коробочка. Взволнованная, как ребенок на Рождество, она открыла ее и увидела серебряное ожерелье, инкрустированное ярким лазуритом. Она сбежала по резной лестнице и без стука распахнула дверь библиотеки. Он держал в руках конверты, но прикрыл их другими бумагами, увидев ее.
Диана протянула ему бархатную коробочку.
— Твое извинение — просто прелесть!
— Это не извинение, это предложение мира, — зарычал он, и Диана заметила смешинку в его темных глазах.
— Значит, ты все-таки знал, чего я хочу, — заметила она спокойно.
Он взглянул на нее и медленно произнес:
— Я не сразу догадался, но потом сумел прочитать твои мысли.
— Надень его на меня.
— Наверху.
— У меня есть еда.
— Давай съедим ее в постели.
Огонь желания испепелял их, но за ним скрывалась любовь, не знающая границ. Они не мыслили себя друг без друга, как две половинки монеты, лишь вместе составляющие одно целое.
В первый день Пасхи суд признал брак Марка Хардвика, графа Батского, и Дианы Давенпорт недействительным на том основании, что на него не было получено согласия. Когда официальную бумагу привезли в Хардвик-Холл, Марк и Диана были уже готовы отправиться в Бристоль на одном из судов графа.
Она стояла у перил, наблюдая за бурлящими водами реки Эйвон, когда Марк повернул ее к себе лицом и приложил к щеке свою ладонь.
— Радость моя, мне жаль, что наш брак расторгнут, но ведь мы знали, что это случится.
Она прижалась щекой к его ладони.
— Это все клочки бумаги… свидетельство о браке и все такое… Они не могут объявить недействительной нашу любовь.
Диана старалась говорить бодро, но он видел, как ей больно.
— После того как мы скупим все товары в женских магазинах Бристоля, мне кажется, надо поехать в Лондон. Мы можем появиться там в твой день рождения, как раз вовремя, чтобы ты успела насладиться местью.
