Арт широко улыбнулся и внезапно, без предупреждения, нежно поцеловал ее в губы.
— Ты хочешь меня? — спросил он.
Его настойчивость, напор, решимость ее убедили. Им владела голая всепоглощающая страсть — страсть мужчины к женщине. Такое однажды она чувствовала в Гекторе. Она взяла руку Арта и сунула ее в свои новые шелковые трусики, а сама одновременно выгнула шею, приблизила свое лицо к его лицу и прильнула к нему в поцелуе.
Пассажиров, вылетающих в Денпасар и Джакарту рейсом авиакомпании «Гаруда», пригласили на посадку. На изнуренных людей, сидевших вокруг нее, объявление подействовало как целительный бальзам: они возбужденно загалдели. Напротив нее сидела молодая пара. Американцы, предположила она, студенты. Девушка разволновалась, словно объявление чем-то ее расстроило. Айша, будучи медиком, мгновенно поняла, что девушка находится под воздействием какого-то наркотика: зрачки у нее были расширены, кожа неестественно румяная, она обливалась потом — даже в искусственной прохладе аэропорта. Возможно, у нее поднялась температура. Как можно было довести себя до такого состояния, находясь в аэропорту Бангкока? Айша надеялась, что девушка не везет с собой наркотики. Та заплакала.
Айша вздохнула, свернула журнал и сунула его в сумочку:
— Может, вам помочь?
Лицо парня было угрюмо. Вероятно, он тоже принял наркотик, но его организм более успешно переработал препарат.
— Да нет, все нормально. Просто она боится летать.
Девушка яростно затрясла головой:
— Я не боюсь летать. Я бомб боюсь. Боюсь, что нас взорвут в воздухе.
Еще не истерика, но почти.
Айша глянула в сторону стойки, где стюардесса, все так же улыбаясь, наблюдала за ними. У девушки развилась паранойя. Вероятно, тоже на почве наркотиков.
Айша присела на колени перед молодой американкой:
— Нам ничто не угрожает. Таиланд — безопасная страна.
— В Таиланде взрывали бомбы. — Девушка перестала плакать, но вид у нее был запальчивый. Такой же, как у Мелиссы после вспышки раздражения. Она словно бросала вызов Айше: только попробуй скажи что-то против.
Действительно, хотелось ей сказать: это правда, бомбы здесь взрывали. Ей самой было немного страшно, когда она приехала в аэропорт, встала в очередь, чтобы пройти досмотр. Ее даже на мгновение охватила паника, когда она увидела в очереди двух арабов. Ты же не ребенок, хотела она сказать девушке, хочешь путешествовать — укрощай свой страх. Таков мир, в котором мы живем.
Она взяла девушку за руку:
— Я — врач. Думаю, тебе станет легче, если ты поешь и выпьешь воды. — Она посмотрела на парня. — До вылета еще уйма времени. Я принесу что-нибудь поесть.
В лице парня отразилась благодарность.
— Я не голодна, — сердито буркнула девушка.
Айша выпрямилась. Больше она ничем не могла помочь. Она вернулась на свое место и вытащила журнал.
Рядом сидела, вцепившись в свою дорожную сумку, пожилая дама с густым слоем косметики на лице.
— Вы очень добры, — шепнула она Айше. Женщина тоже была американкой. Вдвоем они наблюдали, как парень повел девушку по коридору. — Мой муж такой же. Ужасно боится самолетов.
Айша сдержанно кивнула, листая журнал. Ее взгляд задержался на рекламе духов: два обнаженных тела — черное и белое — переплетены так тесно, что невозможно определить пол ни того, ни другого.
— Откуда вы?
Айша, вежливо улыбнувшись, повернулась к женщине:
— Я — австралийка.
— Ой, я собираюсь туда, собираюсь поехать, — чуть ли не вскрикнула женщина. — Такая чудесная страна, а австралийцы, мне кажется, такие чудесные люди. — Она во весь рот заулыбалась Айше. — Вы прямо такие же, как мы.
Айша едва не рассмеялась. Арт сказал ей то же самое. В чем стремятся убедить себя североамериканцы?
— Австралийцев все любят, — продолжала пожилая дама, но уже несколько более сдержанным тоном. — Мы вас просто обожаем.
Айша вновь уткнулась в свой журнал, перевернула страницу. Но фотография с рекламой духов стояла перед глазами. Два переплетенных тела, черное и белое, невозможно определить, где начинается одно и кончается второе.
Ее поразила белизна кожи Арта. Его лицо, шея и руки загорели под беспощадным азиатским солнцем, но остальное тело имело цвет аркадского мрамора. Рядом с ним ее тело казалось почти непристойно темным. Она оставила инициативу за ним, уступила его желанию. Поначалу она боялась, что из-за амфетамина в крови она будет лишена полноты впечатлений. Казалось, ею владеет апатия, она не может поддаться порыву страсти. Тело Арта на ощупь было чужим, незнакомым; она невольно сравнивала его с мужем. Гектор целовался лучше. У Арта была худощавая гибкая фигура, вызывавшая восхищение, когда он был в костюме, в подобранных со вкусом рубашках и куртках, но в обнаженном виде он казался ей тощим. Она не знала, как его обнять, куда положить руки. Ее приводила в смятение гладкость его кожи; у Гектора тело было волосатое. Она закрыла глаза, опустила руки, отдаваясь его власти. Он исследовал ее тело. А потом, когда его ладонь скользнула ей между ног, она вдруг выгнулась и прильнула к нему. Теперь она стала частью сексуального действа; ее больше не отталкивала, а возбуждала его чуждость — его тело, его запах, его пенис, его дыхание, его руки, его кожа. Она открыла глаза, столкнула его с себя. В его глазах на мгновение отразилось замешательство. Она села на него верхом и стала целовать его грудь, соски, шею, снова грудь, языком провела от его пупка до паха. Взяла в рот его пенис, услышала, как он застонал. Она чувствовала себя шлюхой, затеявшей опасную игру. Во рту, на лице она ощущала вкус его соленой мужской плоти, этот вкус ее обволакивал.
Она подняла голову:
— Презерватив есть?
— В кармане, — шепотом ответил он. Все еще дразня его языком, она вслепую нащупала его брюки, которые он спустил к лодыжкам, нашла презерватив, а потом стянула с него и брюки, и трусы. Не отводя глаз от его лица, она разорвала упаковку и надела тонкую резинку на его пенис.
Он притянул ее на себя, снял — через голову — с нее платье и ловко расстегнул ее бюстгальтер:
— Дай посмотреть на тебя.
Она закинула руки за голову, вытянулась на кровати. Он коснулся ее лица, губ, сосков, промежности.
— Magnifique[124]— Его глаза блуждали по ее телу. — Magnifique, — повторил он срывающимся от вожделения голосом, в котором слышалось изумление.
В постели он был лучше Гектора. Поначалу, когда он овладел ею, Айше стало немного не по себе. У Гектора пенис был больше, толще, и порой, когда она еще не была готова к совокуплению, причинял ей боль. Едва они вступали в половую близость, Гектор уже не мог обуздать свою страсть. Он вонзался в нее почти с ожесточением, и она, приноравливаясь к нему, воображала, будто ее насилуют. Арт любил ее бережно, неторопливо, будто был неуверен в себе, и в первые минуты ее это смущало. Но очень скоро она подстроилась под его ритм, стала вжиматься в него всем телом, отвечая на его толчки. Весь ее мир сузился до блеска обожания в глазах наблюдавшего за ней Арта, до прикосновения его губ, целующих ее губы, до ощущения его плоти в сердцевине ее естества. Потом наступил момент, когда он задрожал, пытаясь сдержать оргазм. Она почувствовала, как он напрягся, застыл на ней. Она стиснула его бедра и шепнула ему в ухо: кончай. Он вонзился в нее, вжался в ее тело, она ощутила пульсацию его бедер. Он застонал, стал сотрясаться, испустил крик и лицом уткнулся ей в шею. Потом резко поднял голову, стал ее целовать. Раздвинь ноги, приказал он. Она повиновалась. Он снова стал ее целовать, его пальцы неистово ласкали ее. Они не могли оторвать друг от друга губ. Ее захлестнула волна исступленного наслаждения. Медленно, очень медленно она пришла в себя.
