И только мавзолей продолжал светиться. Каландрилла это не удивило, ибо Рхыфамун или Фарн — чье бы воображение ни создало эту жалкую землю — тоже, наверное, стремились придать величественность опочивальне Безумного бога.
Они шли вперед, навстречу грозе.
Каландрилл напряг свою волю, возводя вокруг них защитную ауру. Столкнувшись с невидимым щитом, молнии рассыпались на тысячи мелких искорок. Гроза неистовствовала в своем бессилии, гром оглушал их, подавлял голоса, но они упорно двигались вперед.
Через некоторое время, хотя время здесь было понятием относительным, они подошли к мавзолею и остановились, рассматривая здание.
Гроза сверкающей диадемой окружала угрожающе спокойный дворец, вознесшийся под самое небо, огромный, как джессеритский тенг, монолитный, из чистого мрамора с золотыми прожилками. По углам его поднимались изящные башенки со светящимися куполами; ни окон ни дверей. Вокруг зиял ров. Ровные скользкие стены уходили вертикально вниз, где бушевала мутная, красная, как кровь, вода.
— Может, еще один мост? — предложил Брахт. — И хотя бы маленькую дверцу?
Каландрилл напряг волю, собирая воедино ту силу, природу коей он и сам еще не понимал. Но почувствовал сопротивление, и тут в ушах его раздался злобный хохот, и до ужаса знакомый голос издевательски льстиво произнес:
— Поздравляю! Я не мог предположить, что вы заберетесь так далеко. Посему и планировал я расквитаться с вами в том, другом мире, в коем скоро восторжествует господин мой Фарн. Но это неважно. Вы здесь, тем приятнее моя победа, ибо ничего не сможете вы поделать, наблюдая за пробуждением моего повелителя. — Он расхохотался. — Именно, несчастные безумцы! Здесь вы получите благословение на вечные страдания. Здесь увидите пробуждение господина Фарна во всей его славе и мое возвышение. Подумайте об этом, безумцы, ибо вам ничего не остается, как ждать. Поразмышляйте о судьбе своей, а я пока задействую ту книжонку, что вы сами передали мне в руки, и пробужу своего хозяина. Вами я займусь позже, и судьба ваша предрешена.
Голос смолк под аккомпанемент рассерженного грома. Молнии танцевали бешеную пляску. Каландрилл заскрежетал зубами, всей душой желая, чтобы появился мост, чтобы прорубились ворота, но все зря.
— Не получается перебросить мост через эту вонючую лужу? — спросила Катя, и он удрученно покачал головой.
— Ну что, так и будем стоять, как быки на бойне?! — возмутился Брахт.
— Ты ничего не можешь сделать? — спросила Цен-найра.
Он в отчаянии застонал.
— Мне не хватает силы. В непосредственной близости к Фарну, — пояснил он, — Рхыфамун сильнее меня. Дера, если бы здесь был Очен, он бы подсказал, что делать.
— А может, попробуем вызвать его зеркалом? — предложила Ценнайра. — Может, твоя магия перенаправит его?
Как маяк, пробивающийся сквозь туман, аморфная, до сих пор ускользавшая от него мысль вдруг приобрела четкие очертания. «…Один из них, сам того не желая, сможет помочь вам. Возможно, удастся натравить одного на другого…»
Он схватил Ценнайру за руки и радостно воскликнул:
— Вот оно! Благодарю тебя! — И жестом предложил им отойти ото рва.
— Это может быть очень опасно, — начал он, но Брахт цинично рассмеялся:
— Опаснее, чем пробуждение Фарна?
Каландрилл хмуро улыбнулся, пожал плечами и сказал:
— Я не знаю, получится ли, но… — Он помолчал, собираясь с мыслями, понимая, насколько рискованно то, что он вознамерился предпринять. Остальные, едва сдерживая нетерпение, ждали. — Я не уверен, смогу ли я воспользоваться заклятиями, вложенными Аномиусом в это зеркало. Можно предположить, что здесь они по-прежнему имеют силу…
Он колебался — план был отчаянным. Брахт поторопил его:
— Давай!
— Если зеркало сработает, — сказал Каландрилл, — если Аномиус сможет перенести себя сюда…
— Аномиус? — скептически усмехнулся Брахт. — Ты вызываешь подмогу Рхыфамуну?
— Помолчи, Брахт, выслушаем, — резко произнесла Катя.
Ценнайра с широко раскрытыми глазами смотрела на Каландрилла.
— Предсказание! Ты расшифровал слова Киамы!
Каландрилл ответил:
— Да. Аномиус обладает обширными оккультными познаниями, он поможет нам войти в мавзолей, если мы натравим их с Рхыфамуном друг на друга.
— Чтобы Аномиус помогал нам? — Брахт с сомнением покачал головой. — Даже если зеркало способно перенести его сюда, ты думаешь, он встанет на нашу стону? Допустим, он победит Рхыфамуна, но что потом? Разве не поступит Аномиус так же, как намерен поступить Рхыфамун? Исход будет тот же.
— Возможно, — согласился Каландрилл, — но другого выхода я не вижу.
Ценнайра крепко взяла его за руку и нетерпеливо проговорила:
— Он уверен, что только вы втроем можете забрать «Заветную книгу».
— Все это больше похоже на сказки. — Брахт с ухмылкой пожал плечами. — Но что нам остается?
— Использовать Аномиуса в наших интересах будет данью справедливости, — сказал Каландрилл.
— Попробуем, — подвела черту Катя.
Она посмотрела на Брахта, тот кивнул, и девушка вытащила из-под кольчуги зеркало и передала его Ценнайре.
Черноволосая кандийка взяла его и со страхом взглянула на Каландрилла.
— Что ему сказать? — спросила она.
Подумав, Каландрилл ответил:
— Что мы стоим перед опочивальней Фарна, но не можем войти, что мы втроем отправились осматривать мавзолей, а ты осталась одна и посчитала необходимым посоветоваться с ним. Остальное, — он кисло ухмыльнулся, — пусть решает он.
Ценнайра кивнула, развернула зеркало и начала произносить заклятия. Каландрилл жестом поманил товарищей в сторону от Ценнайры. Зловоние, исходившее от серого шлака, словно усилилось, а золотые прожилки в мраморной опочивальне Фарна ожили под воздействием дикой магии Рхыфамуна; весь мавзолей пульсировал в ожидании.
Трое друзей стояли слишком далеко, чтобы слышать ответы Аномиуса, но понимали, о чем идет речь, по тому, что спрашивала и громко повторяла за колдуном Ценнайра.
— Да, мы проникли… Война окончилась? Сафоман эк'Хеннем разгромлен… В Нхур-Джабале? Оковы сняты? Значит, ты свободен?.. Да, прямо перед ним. Ты видишь?
Она повернула зеркало так, чтобы в нем отразился фасад опочивальни. Воздух перед зеркалом задрожал. Не будь серное зловоние столь сильным, можно было бы уловить запах миндаля. Каландрилл вытащил меч и тут же услышал, как меч Брахта и сабля Кати зашуршали по ножнам.
Вибрирующий воздух начал сгущаться и приобретать форму — перед зеркалом появился Аномиус. На толстых губах его играла хищная улыбка, мясистый нос подрагивал, словно в предчувствии триумфа. Он отряхнул грязный подол черного халата и посмотрел на Ценнайру, облизывая бледные губы шершавым языком.
