— От кого, говоришь, я получил удар?
— От Александра. От гигантского разума с Легиса. К тебев мозг попала целая планета.
Маркс кивнул и потер виски. Голова у него началаразбаливаться. Насчет целой планеты — это Хоббс здорово завернула. Красивосформулировала, нечего сказать. Но тут Маркс оторопело моргнул. Он очень надеялся,что это была всего лишь образная фраза.
— Давай еще разок, Хоббс, — взмолился он. —Почему по нашему кораблю без привязи бегает рикс?
— А... — Хоббс немного растерялась. — Она —боевик, из тех, что напали на Легис.
— Ага, боевик, значит. Ну тогда ей самое место здесь, влазарете.
Маркс смутно догадывался, что ему следует испугаться, какиспугался бы человек, которому на колени бросили ядовитую змею. Но его организмпока упорно отказывался вырабатывать адреналин.
— Все изменилось, Маркс. И не только здесь, у нас, но иво всей Империи. Нам пришлось заключить союз — или, по крайней мере,договориться о сотрудничестве — с объектом. С риксами.
— Империя и риксы заключили союз? Маркс вдругпочувствовал, что не прочь поспать еще месяца три.
— Нет, только мы, Маркс. «Рысь» — сама по себе.
— Погоди! — не выдержал мастер-пилот. — А ктокораблем командует?
Он сжал кулаки. Неужели опять вспыхнул бунт?
— Капитан Зай, конечно.
У Маркса закружилась голова. Ваданец совершилгосударственную измену?
— Послушай, Маркс, — обратилась к немуХоббс. — Положение у Императора на данный момент шаткое. Мертвые созваликворум. Со всей Империи к Родине летят паломнические корабли. Очень можетслучиться так, что монарха свергнут.
Кворум мертвых? Нет, такое в состоянии измыслить толькодесятилетние сосунки. Вероятность этого сборища всегда существовала толькотеоретически. На протяжении шестнадцати столетий Император правил, не слыша ниединого голоса возражения со стороны миллиардов почтенных мертвых. Мертвыеникогда не спорили, никогда не выражали несогласие. Для них самая мысль освержении монарха должна была казаться невероятной.
— Хоббс, — едва выговорил Маркс и замахал рукой,умоляя ее замолчать. Он в ужасе пытался сформулировать вопросы, благодарякоторым можно было бы навести порядок в этом странном новом мире. — Какогочерта тут у вас... — Вот и все, что у него получилось.
Кэтри Хоббс только рот раскрыла, намереваясь ответить, иМаркс зажмурился.
Старший помощник покачала головой и рассмеялась.
— Мастер-пилот, я думаю, вам пора передохнуть.
Она наклонилась, положила руки ему на плечи. Она прикоснуласьк нему. Вот уж перемены, так перемены.
— Мы потеряли очень многих, Иоким. Я так рада, что тывернулся, — прошептала Хоббс.
Маркс тупо кивнул и откинулся на подушки. Он вдруг сноважутко устал.
Старший помощник вышла, и в палате погас свет.
Маркс лежал и думал. В мозгу у него вертелось множествовопросов, к ним примешивалась обескураженность и, как ни странно, энергия вчистом виде. Маркс чувствовал себя так, словно выпил полный кофейник крепчайшегокофе после того, как день напролет заседал на каких-то совещаниях. То есть егоразум устал, но не затуманился. Глубокие вдохи успокаивали мало. Он сталсжимать и разжимать пальцы и заставил себя думать о том, как это здорово, чтоон снова сможет пилотировать дистанционный флот.
А потом он встретился глазами с риксом. Она осталась впалате. Она смотрела на него, она за ним наблюдала, как врач за пациентом, онасловно бы ждала, что проявится какой-то ожидаемый симптом. Мертвая женщинастояла рядом с ней, и их плечи соприкасались с привычной интимностью, как этобывает у тех, кто давно любит друг друга.
Маркс сосредоточил взгляд на риксе. Почему-то еенепроницаемый взгляд, как ни странно, его успокаивал. В темной палате еефиолетовые глаза сверкали, словно зажженные для медитации свечи. Маркс сталдышать медленнее и снова ощутил ритм прибоя, который ему так долго снился. Онуслышал едва заметный звук корабля, вездесущее негромкое гудение двигателя, гулсистемы воздухоснабжения, жужжание генератора искусственной гравитации.
Что-то стало не так.
Не отводя глаз от рикса, Маркс положил руку на край кровати,ощутил ладонью холод металла. Гудение корабля так ощущалось сильнее. Маркспостарался добиться того, чтобы фантомы сновидения соединились с вибрациейкорабля. Память и металл слились. Так множество инструментов в оркестренастраивается на одну и ту же ноту.
И оказалось, что эта нота прекрасно сочетается с блескомглаз рикса.
Она улыбнулась Марксу. А потом они обе — да-да, онилюбовницы, вдруг окончательно понял он — ушли.
И мастер-пилот понял, какую сделку заключил капитан. Онтолько гадал, чем же риксы пригрозили Заю, что он согласился пустить эту тварьна борт. Согласился на то, что он сам и его экипаж вступили в сговор с самымзаклятым из врагов Империи.
Может быть, Лаурент Зай и не догадывался, не понималмасштабов этой хитрой и тонкой диверсии. А вот Маркс понимал. Он провел стодней в утробе этого зверя. Он видел его знаки, слышал его музыку. Как смерчстановится виден по тем листьям, пыли и обломкам разрушенных домов,подхваченных им, так и контуры Александра и его размеры были обозначены четко иясно.
«Рысь» была захвачена.
Риксы пришли.
РЯДОВОЙ
На десять лет раньше (по имперскому абсолютному времени)
Рядовой морской пехоты Бассириц еще раз объяснил своим новымтоварищам по команде:
— Просто Бассириц. И все. В той деревеньке, откуда яродом, у нас у всех по одному имени.
— Только одно имя? — воскликнул Астра, перекричавшум толпы.
— Уж лучше одно, чем совсем ни одного, — заверилего старший сержант Торвель Саман.
— Лучше одно, чем слишком много, — подхватилАстра.
— А слишком много — это сколько? —полюбопытствовал Бассириц.
— Это смотря каких!
— В отставке...
— Покойный...
— Капрал!
Все дружно расхохотались, довольные собственными шутками, итак похлопали Бассирица по спине, будто он и сам удачно пошутил. Он смысл несовсем понял, но приставать с расспросами к сослуживцам не стал. Им нравился ихдобродушный юмор, и он уже знал по опыту, что на некоторых планетаходно-единственное, ничем не приукрашенное имя считается чем-то стыдным илислужит знаком низкого происхождения. Но эти ребята, морские пехотинцы с «Рыси»,все много чего повидали, всякого разного. Экипаж нового, экспериментальногокорабля набрали из «сливок» Империи. Бассириц знал, что его взяли толькопотому, что он жуть как метко стрелял и здорово дрался врукопашную. Он былмоложе и гораздо хуже образован, чем его товарищи по команде.
