Только спокойно, твердила она себе. У Гвен есть путеводитель и гостевая карточка отеля, она знает, что, если заблудится, всегда может попросить о помощи. Но почему она вдруг бросилась бежать? Может, испугалась? Испугалась, что Клер выдаст ее? Но ведь она просто пошутила, сказав тогда, что вся вина за подмену дневников падет на нее. И Гвен это понимала. Бросилась звонить отцу? Но как она найдет его? Ведь как раз сегодня он находится на пути из Ниццы в Париж. Клер сомневалась, стоит ли вовлекать во все это отца Гвен. Да, конечно, такой богатый человек, как Эдвард Фрай, способен помочь в подобных ситуациях, но если он узнает, во что она втянула его дочь… ее охватывал ужас при мысли об этом. Клер даже не знала, как правильно сформулировать нынешнее свое положение. Она арестована? Или задержана?… Как бы там ни было, решила она, будет просто счастье, если ее выпустят из этого тесного кабинетика, чтобы они с Гвен успели на вечерний рейс и вылетели из Венеции – известно, что колеса правосудия вращаются в Италии медленно. Ей даже думать не хотелось о том, что будет, если их с Гвен не окажется в парижском аэропорту, где они должны встретиться с отцом девочки и его новой женой.
Но ведь у Эндрю с собой телефон! И Клер решила позвонить ему, как только Маурицио и Габриэлла перестанут болтать и продиктуют ей номер. Едва войдя, они буквально прилипли к телефону-автомату. Клер понятия не имела, кому они звонят и о чем говорят, уловила лишь несколько слов, произнесенных Габриэллой: “… наше наследие… международная проблема… укрепить законодательство… и в Риме тоже”.
Полицейский участок казался каким-то ненастоящим, и если бы не толстые средневековые решетки на окнах да зарешеченная камера в углу, вполне бы сошел за маленький офис. Обстановку составляли два серых металлических стола и картотека вдоль стены. Два старомодных вентилятора на высоких ножках трудились неустанно, гудели и напрягались, пытаясь разогнать застоявшийся воздух. Но толку от них было мало. За столами сидели молоденькие молчаливые карабинеры.
Маурицио наконец повесил трубку, подошел к Клер и присел рядом на краешек стола.
– Только что говорил с директором библиотеки, – тихо сказал он. – И тот пояснил, что изъятие книги из библиотечного фонда автоматически влечет за собой штраф.
– Сколько?
– Две тысячи евро.
– О господи… – Клер вовсе не была уверена, что на банковском счете у нее найдется такая сумма, да и оплаты, которую она должна получить от Фрая, тоже вряд ли хватит. Возможно, придется обратиться к Мередит. – Если я заплачу, меня отпустят?
– Директор сказал, что еще не решил, будет ли выдвигать обвинение в преступлении.
Обвинение в преступлении?
– Но ведь вы же не думаете, что я взяла дневник нарочно, верно? Да, то был глупый поступок, но я его не крала.
– Боюсь, мое мнение мало что значит. Воров расплодилось уйма, иначе никто бы не стал делать из этого проблему. Но поскольку…
– Но я не имею к этому отношения. И могу это доказать.
– Одного часа вам хватит, чтобы доказать?
– Не знаю, не уверена. Но и прямых доказательств, что я воровка, тоже нет.
– Видите ли, итальянское правосудие значительно отличается от вашего, американского. Нам не требуется доказательств преступления, чтобы отправить человека в тюрьму. Иногда достаточно одного подозрения. А затем уже дело расследуется, а подозреваемый остается…
Он умолк, видимо, щадя чувства Клер.
– Остается за решеткой?
Впервые за все время Клер испугалась. Может, Гвен и правильно поступила, удрав со всех ног.
К ним подошла Габриэлла.
– Будет здесь с минуты на минуту, – сказала она.
– Кто будет? – спросила Клер.
– Следователь, – ответил Маурицио. – Поговорит с вами и решит, есть ли основания выписывать ордер на арест.
– О… – только и сумела выдавить Клер.
– Думаю, будет лучше, если вы не станете пока подключать своих коллег из прессы, Габриэлла, – заметил Маурицио.
Та как раз листала свою телефонную книжку и удивленно подняла на него глаза.
– По крайней мере, до решения следователя. Потому что все может обернуться не так, как вы думаете.
Говорил он спокойно, но в голосе звучало предупреждение. Очевидно, решила Клер, он напоминает Габриэлле о каком-то промахе, совершенном ею в прошлом. Как ни удивительно, но это сработало. Габриэлла, досадливо морщась, закрыла свою книжку и убрала в сумочку.
Клер попросила Маурицио дать ей телефон Эндрю. Она знала, у Габриэллы он точно есть, но скорее умерла бы, чем попросила ее о чем-то. Если б не Габриэлла, она не сидела бы сейчас в полицейском участке. Да, конечно, Эндрю и Маурицио были удивлены, даже шокированы, узнав, что она забрала дневник Алессандры из Библиотеки Марчиана. Но Клер почти не сомневалась: они поверили бы в ее объяснение и разрешили бы тайно вернуть его на место. И тот же Маурицио, сохранявший видимый нейтралитет и не сказавший ни слова в ее поддержку, все же остановил Габриэллу, чтобы та окончательно не испортила дело. А ведь она вполне могла позвонить в редакцию шестичасовых новостей, выдать сногсшибательную историю о “краже века” из библиотеки, заявить, что к этому причастна целая международная банда, а затем выставить себя героической защитницей исторических ценностей.
– Габриэлла? – сказал Маурицио.
Та протянула ему мобильник, где на экране уже высветился номер Эндрю. Клер надавила кнопку автоматического набора.
– Да?
Голос Эндрю был еле слышен, в трубке потрескивали электрические разряды на фоне рева какого-то мотора.
– Это Клер. Где Гвен?
– Здесь, рядом со мной. Мы возвращаемся.
– Откуда?
– Будем через…
Тут голос его окончательно утонул в помехах.
– Больше всего на свете мне дороги мои субботние ланчи, – сказал Армандо Корреджо, и в голосе его звучала искренняя печаль от этой утраты. – По субботам синьора Корреджо готовит ростбифы. Правда, получаются они у нее жесткими, как кожаная подметка. Больше всего на свете ценю субботние ленчи. И вот приходится их пропускать.
Если уж честно, подумала Клер, этот синьор Корреджо выглядит так, словно ни разу в жизни не пропустил ни одного ланча и все их съел с удовольствием. Он не был тучным, просто необыкновенно широким в талии. Подтяжки, на которых крепились легкие летние брюки, были натянуты до предела; казалось, если их вдруг отстегнуть, они полетят через комнату, словно стрела из лука. Лицо круглое и гладкое от хорошего запаса подкожного жира, прямо как у океанских млекопитающих. Волосы черные, зачесаны назад и гладко прилизаны. И еще он носил тонкие усики в стиле денди Викторианской эпохи.
– Очень сожалеем, что прервали вашу трапезу, – начал Маурицио.
– Мою субботнюю…
– Да, вашу субботнюю трапезу… Но не могли бы вы уделить нам несколько минут драгоценного времени и выслушать историю мисс Донован? Уверен, вы сразу поймете, – Маурицио осторожно покосился на Габриэллу, – что нет никаких причин открывать уголовное дело.
