завитками волос над ухом.
— Я люблю вас, Джимми, — сказала она просто. — Я люблю вас, и мне не страшно за себя, когда я с вами. Но… Неужели Земля действительно должна погибнуть и возродиться снова по программе мистера Матапаля? Это ужасно, Джимми!
Джимми нежно обнял Елену и положил ее голову себе на плечо.
— Елена, не надо ни о чем думать. Елена… Елена… Как я люблю повторять это милое имя.
— Мы умрем вместе, Джимми, — нежно и горько сказала она.
Тем временем профессор Грант ходил у себя в каюте, бормоча какие-то цифры и нервно передвигая очки сноса на лоб и обратно. Он бормотал:
— Сегодня в десять часов должны наблюдаться первые колебания почвы в Южной Зеландии. Жаль, что у меня под рукой нет инструментов. Я пропускаю редчайший случай записать колебания почвы во время всемирной катастрофы.
Вскоре на горизонте появился остров. Он розовел воздушным туманным пятном в зеленоватом золоте темнеющего океана.
Эскадра развернулась фронтом, и корабли стали обходить остров, смыкаясь кольцом. Пейч сказал:
— Ближе подходить опасно. Здесь мы остановимся до утра. С рассветом мы атакуем Матапаля.
В этот миг дежурный подал радио:
«В Новой Зеландии наблюдались первые сильные подземные толчки. Население в панике».
Пейч вошел в каюту Гранта и протянул ему листок радио. Грант быстро поднял на лоб свои знаменитые очки-консервы и потер руки.
— Так, так… Совершенно верно… Затем надо ожидать колебания почвы в Восточной Сибири и в Японии. Поздравьте меня, милейший товарищ Пейч!
Пейч быстро вышел из каюты. Он перешел в радиотелеграфную камеру и велел войти в соприкосновение с островом.
Вот радиоразговор Пейча с Матапалем, по газетам, уцелевшим после катастрофы:
Пейч. Революционный комитет Штатов Америки и Европы требует немедленно сдачи острова, дабы избежать кровопролития. Гарантирую сдавшимся амнистию.
Матапаль. Через пятнадцать часов вы будете ползать у моих ног.
Пейч. В моем распоряжении триста двенадцать линейных супердредноутов, более восемнадцати тысяч самолетов и тысяча двести четырнадцать подводных лодок. На рассвете вы будете превращены в пепел.
Матапаль. Вы мальчик.
Пейч. Населению острова. Мои переговоры с Матапалем не достигли цели. Революционный комитет обращается непосредственно к пролетариату острова с требованием захватить власть, арестовать Матапаля и присоединиться к восставшему народу Штатов.
Матапаль. На острове нет пролетариата. У меня есть рабы, которые делятся на правящий класс и производителей. В идеальном капиталистическом обществе будущего, которое начнется завтра, вы будете, если спасетесь, занимать место младшего монтера полярной электростанции номер восемь, с окладом двенадцать долларов в неделю при двенадцатичасовом рабочем дне. Сдавайтесь, и я прибавлю вам жалованья на полтора доллара.
Пейч. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Матапаль. Машина обратного тока поможет вам соединиться.
Пейч. Считаю переговоры оконченными. Революционный комитет снимает с себя всякую ответственность за кровопролития и возлагает вину на душителя рабочего класса Матапаля.
Роскошная тропическая ночь наполнила небо и воду громадными созвездиями. Небо было совершенно черным. Вода пылала и фосфоресцировала. Елена и Джимми стояли на спардеке, нежно обнявшись, и на их лицах отражалось фосфорическое свечение океана.
Синие молнии радио с легким треском слетали с антенн «Юпитера» и гасли в темноте.
Эскадрилья разведывательных гидро бесшумно вылетела по направлению к острову, и вдруг над островом возникло шесть тонких фиолетовых лучей. Они раскинулись веером среди звезд, и шесть точек вспыхнули над островом. Затем ветер донес шесть отдаленных взрывов, и эскадрильи не стало. Пейч стиснул зубы.
А в это время в уши слухача дробно стучали сигналы депеш, и хроматической гаммой пели настраиваемые тона.
«В Восточной Сибири легкое колебание почвы…»
«В Японии все вулканы начали извергаться. Нипон погружается в воду. Формоза горит. Разрушен ряд городов. Корабли в море погибли. Паника среди населения достигает угрожающих размеров. Положение безнадежное».
«Сидней. Наблюдалось колебание почвы. В порту произошли кровавые бои за обладание кораблями. Порядок везде нарушен».
«Сицилия. Появился человек, называющий себя Христом. За ним ходит толпа, достигающая десяти тысяч женщин. Приметы: вставной глаз, шрам на подбородке, волосатая грудь, хромой. Что делать? Ждем инструкций».
…Ван сидел на дюралюминиевой задней поверхности быстроходного самолета, летящего с рекордной скоростью в эскадру Пейча…
XXVIII. Прицел двести пятнадцать. Бризантом. Огонь!
Страшные вещи видел Ван с высоты двух тысяч метров своего контрабандного полета на хвосте правительственного аппарата. На земле, развернутой под его апельсинными башмаками, как топографическая карта, происходило нечто необычайное и грозное. Черные муравейники людей копошились и двигались в одну сторону через леса, реки и горы — к берегу океана. В портах эти черные точки бушевали возле пароходов. Изредка в толпе вспыхивали огоньки и выскакивали белые комочки дыма.
«Это похоже не то на великое переселение народов, не то на какую-то грандиозную демонстрацию крупной фирмы в рекламных целях. Жаль, что я уже давно не читал газет», — подумал Ван.
Правительственный аппарат миновал материк и теперь летел над океаном. Там творилось то же, что и на земле. Целые флотилии пакетботов, электромоторных лодок, парусников, шлюпок, ледоколов, гичек гигантскими стаями, перегоняя друг друга, подвигались в одном направлении — туда же, куда летел и Ван. Эскадрилья самолетов и дирижаблей мелькала вверху и внизу. Ван видел стада подводных лодок, ползущих в прозрачной голубой глубине, на манер рыбок в аквариуме, если на них смотреть сверху.
Правительственный самолет глотал пространство с рекордной быстротой, перегоняя другие аппараты и буквально отбрасывая назад морские суда.
Изредка Ван вздыхал и громко говорил, жестикулируя:
— Только бы мне добраться до профессора Гранта, а там хоть трава не расти. Я должен оправдать доверие своего великого учителя, который сейчас, вероятно, играет на скрипке серенаду Брамса или роется у себя в газетных вырезках, отыскивая какой-нибудь нужный факт.
В глазах Вана изредка зажигался подозрительный огонек. Было похоже на то, что бедный малый слегка тронулся от постигших его неудач.
Наступил вечер, затем ночь. Аэроплан продолжал лететь над океаном. Тысячи двигающихся внизу огней текли блистательным пунктиром. Вверху и внизу летали золотые пчелы самолетов. Тысячи прожекторов скрещивались и расходились, подымаясь из черного океана. Перед рассветом Ван увидел небольшой вулканический островок, весь охваченный дымом и пламенем. Багровая земля колебалась под ним в воде. Слышалось заглушаемое мотором громыхание извержения.
— Ну и дела! — вздохнул Ван.
…Матапаль поднялся на крышу Дворца Центра. Его сопровождал начальник обороны. Отсюда весь остров и океан в окружности на пятьдесят миль были как на ладони. Солнце всходило из воды ослепительным сегментом. Матапаль посмотрел в подзорную трубу, предупредительно поданную ему генералом.
— Эскадра Пейча окружает нас со всех сторон, — сказал Матапаль. — Я не сомневаюсь, что сейчас Пейч откроет
