Те были не склонны шутить.
— Не разговаривать! Руки за спину! Идти строго по желтой полосе!
Он в обширном помещении — что-то вроде ангара с металлическими стенами, а к дверям (похоже, что лифта) ведет желтая полоса.
В лифт вместе с ним зашли три охранника, от них пахло кожей и гуталином. Живо вспомнилась недолгая служба в национальной гвардии Колымского края.
Лифт остановился, вышли. Охранники остались у стены, один подтолкнул вперед.
Обширная комната, убранная с мрачноватой роскошью. Мраморный пол, стены увешаны шпалерами, но изображений не разглядеть в красноватом свете. За аркой — кресло, перед ним столик и стул. В кресле — Мадос.
Без холорамы подзабыл, как он выглядит, но сразу узнал. Лицо еще более смуглое в неярком свете, темная челка, красивый прямой нос.
— Здравствуйте, Мадос, — сказал Илья, останавливаясь перед столиком. Не станет обращаться «господин Председатель».
— Привет, Илья, — кивнул Мадос, продолжая сидеть. — Жаль, что нет вашей очаровательной жены. Я имею в виду, конечно, Селину.
Прозвучало с издевкой. Илья скрипнул зубами, но промолчал. А Мадос махнул охранникам, и те исчезли.
— Надеюсь, обойдемся без мордобоя, — продолжал он. — Вы эгоист, Илья. Не хотите допустить, чтобы женщина увлеклась красивым мужчиной. Садитесь.
Илья снова промолчал и сел на стул.
— Наверное, вам скучно в камере, но я распорядился убрать холораму. Ничего особо нового вы не увидите, всё суета. Глубже всего молчание. Может, для вас это молчание поражения, а может, духовного кризиса — вам лучше знать. Мне нравятся слова старого поэта: «Through which your soul, exquisitely tortured, comes with visions not to be uttered».[23]
Илья выдавил улыбку: — Выходит, вы делаете мне одолжение. Однако себе оставляете радости жизни.
Мадос пожал плечами: — Вы же их испытали. Такой женщины, как Селина, возможно больше не будет на свете. И вторая… как будто обыкновенная, но не над каждой женщиной сияет Венера.
Илья скрипнул зубами: — Вы многое обо мне знаете.
— Конечно. Вы могли стать моим соперником, поэтому к вам и проявили повышенный интерес. Возможно, это делалось грубо, но я не в ответе за своих сотрудников. Часто им не хватает изысканности.
— Никогда не мечтал стать мировым лидером.
— Напрасно. Имея такие деньги и жену, которая может очаровать любого, вы могли стать председателем Всемирного конгресса уже после первого срока в Сенате. Но всё в прошлом, Илья. Рогны предпочли уйти, да и вы избрали иной путь. Однако остался неприятный осадок. Вы посмели усомниться в моем первом избрании, а я хочу, чтобы этот досадный инцидент забыли. Так что предлагаю сделку: вы публично признаете, что тогда меня оболгали, и через некоторое время вас выпускают. Я дарую вам прощение, деньги остаются при вас, и сможете дальше наслаждаться жизнью. Ну, как?
Любопытное предложение, и зачем это Мадосу? Вроде уже добился своего… Пожалуй, уязвлено самолюбие: кто-то осмелился ему перечить. Но не спеши, дважды повторять не будет.
— Можно, я подумаю? — спросил Илья.
Мадос снисходительно кивнул, а Илья посмотрел в панорамное окно. Темно, однако зарево сварки озаряет стальной скелет будущего города, столицы куда грандиознее, чем та, что стояла когда-то над Невой. Там жила его мать, и там начало его жизни — без отца, по причуде какого-то забытого властителя. Мать убили — по воле Темного чертога, ставленник которого сидит здесь, перед ним. Им нужно еще больше власти, чтобы по своей прихоти распоряжаться миром. Но ведь были и те, кто использовал богатство и власть для другого — чтобы люди могли жить лучше, не прозябая в невежестве и свободно выбирая свой путь. Таким был его отец, такой была госпожа Кэти… и такой была его Селина! Теперь понятно, в каком отчаянии она жила последние годы, однако все свободное время тратила на свои лицеи. Он что, окажется слабее женщин?.. Конечно, можно выйти, собрать сторонников и продолжить борьбу, пусть и не вооруженную. Но как идти на сговор с человеком, который изнасиловал его жену? Если он все-таки встретит Селину, то не сможет смотреть ей в глаза. Только она права, второй раз съездить по морде не выйдет — Мадос явно подстраховался. Ну, хоть обидно щелкнуть по носу напоследок…
Илья стиснул кулаки, но не шелохнулся.
— Признайтесь, Мадос, — сказал он, — зачем вам это? Чтобы продемонстрировать великодушие перед народом? Или из страха перед Темным чертогом? Там ведь не любят неудачников, и вы боитесь показать даже тень слабости?
Мадос угрюмо смотрел на него.
— Мою мелкую оплошность в Темном чертоге уже позабыли, — холодно сказал он. — Ваши обвинения люди будут помнить дольше, но это легко исправить. Вам будет предъявлено обвинение не только в заговоре против бывшего Председателя, но и в сговоре с хэ-ути, вы давно имели контакты с ними. После судебного разбирательства, где будут предъявлены неоспоримые доказательства, вас казнят, как предателя человеческого рода. Я думаю вернуться к отсечению головы, в этой казни есть своя мрачная эстетика. Только придется подождать. Вы лишь со второй попытки разделались с Анупом и знаете, что просто убить человека недостаточно. Надо уничтожить его эфирное тело, а в земных условиях это непросто. Мои ученые работают над этой задачей, и обещают вскоре создать опытное устройство. Так что вам отрубят голову — гуманно, с помощью электрической гильотины, — и одновременно распылят эфирное тело. Вы повторите судьбу Анупа, и о вас все забудут.
По телу прошла неприятная дрожь, будто холодное лезвие уже коснулось шеи. Но в общем, все ожидаемо. Илья помолчал.
— Потаенная сторона вашей жизни весьма любопытна, — наконец сказал он. — А вдруг она станет известна публике?
Мадос неприятно усмехнулся:
— Ну да, вы же видели мою коронацию. Но больше не будете общаться ни с кем, в том числе с адвокатом. И в вашу камеру не проникнет никто, даже Великая рогна. Такая же непроницаемая завеса, как и в Темном чертоге, оградит ее. Как видите, я не опасаюсь сказать про эту… потаенную сторону.
Илья пожал плечами: — Я давно о ней догадался. Просто какой смысл рассказывать об этом людям? Они получат то, чего тайно желают. А между нами останется только «the silence of the gods who understand each other without speech».[24]
Мадос усмехнулся снова.
— Тоже читали? Ну да, вам же нечего делать… Однако признаюсь в неведении, все равно никому этого не расскажете. Куда вы спрятали своих детей? Я отдал приказ не вредить им, куда интереснее перевоспитать в духе почтения к новому порядку. Но их не смогли найти даже с помощью «Кводриона», а он полностью контролируется моими инженерами.
