шокированы, а не вспомнят старые времена Великой Чистки и не попытаются убить эльфа.
Даже если обычные люди могут и не питать ненависти к эльфам — стоит ожидать, что ненависть к эльфам заложена в самой культуре — как минимум, Стаентрада — а также какие-либо королевские тайные структуры должны зорко следить за появлением эльфов в их стране и быть готовы в любой момент ликвидировать такого нежелательного гостя из Х’айтрайенборра.
Поэтому агент, что отправится на Землю Людей — должен иметь внешность человека.
Разве возможно устроить подобное? — спросил я Н’риэля. Тот, пожимая плечами, сказал, что процедура по изменению внешности проводилась четсаэлле прошлого и называлась она «Глэйморр». Знания о том, как проводить эту процедуру, утратились с тех времён, как на Х’айтрайенборре воцарилась разруха и хаос, и наука и технологии деградировали. Я пал духом.
Но Н’ри тут же призвал меня не отчаиваться. Он сказал, что изучил имеющиеся записи о процедуре Глэйморр и способен её реконструировать — правда в более грубом варианте. Его метод, сказал Н’ри, будет более требователен к пациенту.
Я спросил, что это значит. И он ответил, что для его версии Глэйморр подойдёт лишь особенный пациент, а не кто попало. Нужны особые качества крови и иммунной системы, а также некоторых других аспектов организма, чтобы процедура прошла успешно и не убила пациента. Подобрать походящего кандидата будет не просто.
Мало того, чтобы он согласился отправиться на Землю Людей, во враждебную среду, к чужакам, и там как-то хитроумным способом ограбил Серую Башню — нужно, чтобы он прошёл Глэйморр — а для этого он должен подходить для процедуры, а кроме того быть готовым пережить адскую боль, и затем, обретя внешность мабдэйна, постоянно жить с болью и телесными муками до тех пор, пока не вернётся назад на Х’айтрайенборр и не пройдёт обратную процедуру.
Тем не менее, найти подходящего кандидата было всё же возможно, и я спросил Н’ри с чего мы должны начать. Он ответил, что начнём мы с того, что он возьмёт пробы крови у всех обитателей нашего Дома и исследует их. Он надеялся, что подходящий д’хаэнэлле найдётся.
* * *
И он нашёлся, и им оказался, чёрт побери, я! Я — единственный из всех, проживающих на территории нашего Дома, чья кровь свидетельствовала о том, что мой организм сможет успешно пройти процедуру Глэйморр.
Новость оказалась большим ударом для нас. Отец был в шоке, он не хотел, чтобы я прошёл через ужасы физиологических и генетических метаморфоз, через ужасную боль, которая обязательно сопутствовала процедуре Глэйморр при превращении д’хаэнэлле в мабдэйна — ведь мабдэйны ниже ростом, а значит, придётся укоротиться моим костям, сжаться моему телу, но потом, после процедуры, оно постоянно будет пытаться вернуться в нормальное состояние, кости будут стремиться расти — и этот рост будет причинять боль всем моим мышцам, всем нервам во всех мышцах. Проще говоря, когда я стану мабдэйном — всё моё тело будет постоянно ужасно, адски болеть.
Н’риэль ещё раз всё тщательно перепроверил и получил те же результаты — только мой организм подходит для процедуры Глэйморр.
Тогда мы пошли по другому пути — мы оповестили другие Дома о том, что собираемся посетить Мабдэйнэдор и нам требуется доброволец, чей организм подходил бы для процедуры Глэйморр. Почти никто не откликнулся — все ужасались мысли о том, чтобы превратиться в маленького волосатого мабдэйна и попасть в страну, где зловещее здание-машина, здание-антенна, может в любой момент атаковать тебя особыми боевыми волнами, расщепив на атомы.
Отец очень расстроился. Он просил Н’ри превратить в мабдэйна его вместо меня — и Н’ри лишь заметил в ответ, что процедура Глэйморр просто убьёт отца, ибо он не подходит для неё, и всё это не будет иметь никакого смысла.
Я успокоил отца и сказал, что всё в порядке. В конце концов, ведь это я люблю Эндэлина-Аррию и ради единения с ней собираюсь добыть Мея-Н’раад. Отец мне ничего не должен, и никто другой — мне придётся самому идти на риск ради того, чтобы добиться своей цели.
Похоже, этого нельзя было избежать — мне придётся пройти через процедуру Глэйморр и отправиться на Планету Людей.
Разобравшись с этим вопросом, мы столкнулись с другой сложностью — на Х’айтрайенборр не было камней, открывающих Арки в другие миры. Не понятно, как я должен был попасть в Мабдэйнэдор.
Однако, когда отец и Н’ри навели справки, выяснилось, что Ори-Ари, когда требовал от нас отправиться в Мир Людей, говорил о том, что действительно возможно совершить. Оказалось, как минимум, один камень, открывающий Арку для межпланетных перемещений, на Х’айтрайенборр имелся — и это был камень, открывающий портал как раз в Мабдэйнэдор.
Это был камень, который некогда принадлежал Анэйрину — с помощью которого он и вернулся из Мабдэйнэдор после того, как поместил Мея-Н’раад в Серую Башню и оставил на попечение Отатиса.
Камень был изъят у него незадолго до казни и хранился в К’хронаале у особых смотрителей. За камнем зорко приглядывали, потому что это был, судя по всему, вообще единственный T’han A’lot на всей планете. Не могло быть и речи о том, чтобы камень попал в чьи-то частные руки или чтобы он покинул планету.
Через Ори-Ари (мы связались с ним и на его вопрос дали ответ, которого он и ожидал) мы смогли договориться с хранителями камня, чтобы они предоставили его нам — под их присмотром, разумеется — для использования в Арке. Отдать нам камень бессрочно они не могли, и — самое ужасное — они не могли позволить камню покинуть планету.
Это означало, что я смогу открыть с помощью камня Врата в Мир Людей — но не смогу взять камень с собой, чтобы с его помощью открыть Врата обратно.
Это означало, что моя отправка на Землю Людей — будет в один конец. Я не смогу вернуться. Пока не найду другой камень, открывающий Врата на Х’айтрайенборр. Не знаю, имеются ли другие камни на Земле Людей, но там точно находится Мея-Н’раад, камень, открывающий Врата в любой из миров Империи, и если я его добуду — с его помощью я смогу вернуться назад.
Перспектива вырисовывалась невесёлая, и отец был
