похоже на то, как если бы Джо Стэнли замкнул круг в своем сознании. Последний провод был вставлен на место, и внезапно зажегся свет. Теперь Кросс видел весь заговор целиком, и Конго был в самом центре его.
Конго дал да Кунье достаточно денег, чтобы купить себе место в борьбе за Кабинду, но это было лишь прикрытием для его истинной цели - напасть на Баннок . . . и напасть на меня, подумал Кросс.
Это объясняло, почему так называемые кабинданские повстанцы на платформе говорили по-французски, а не по-португальски. Французский был языком Конго, на котором говорили колтанские торговцы, с которыми Карл и Джонни вели дела в Казунду.
Каким-то образом Конго установил связь с Арамом Бендиком. Может быть, через Вайса? Или Конго просто увидел имя Бендика в прессе и сам представился? Одно можно было сказать наверняка: если Вайс зарабатывал деньги, участвуя в ставках Бендика против "Бэннок Ойл", то Конго, должно быть, зарабатывал еще больше.
Ключом к этому был Бендик. Он точно знал, что произошло. И если это знание когда-нибудь станет достоянием гласности, если станет известен весь размах заговора, тогда никто не будет винить Гектора Кросса или кого-либо из его людей в том, что произошло в Магна-Гранде, потому что истинные виновники этого зла будут известны, пойманы, осуждены и наказаны так, как они того заслуживают.
Кросс позвонил Дэйву Имбиссу. - Собери команду, - сказал он. - “У меня есть работа, которую нужно сделать, и если мы все сделаем правильно, то справедливость восторжествует над всеми людьми, которые погибли в ту ночь. И я хочу, чтобы ты этим занялся, Дейв. Пришло время тебе показать, на что ты действительно способен.”
“Я так и думал, что ты никогда не спросишь, - рассмеялся Имбисс. А потом, уже более спокойным и мрачным тоном, добавил: - "Приятно слышать, что ты так говоришь, черт возьми. Это заставляет меня чувствовать, что мы снова получили нашего босса.”
Гектор почувствовал, как у него поднимается настроение. Он снова был в игре и на этот раз знал, что может выиграть. Когда зазвонил телефон и он увидел на экране имя Ронни Бантера, он весело ответил: - "Ронни! Рад тебя слышать. Как там жизнь в великом штате Техас?”
В трубке воцарилось молчание, а затем Бантер заговорил голосом, дрожащим от волнения: - "Я не знаю, как сказать тебе это, Гектор, но ... . . случилось что-то ужасное.”
Джо Стенли покинула офис фирмы "Вайс, Мендоса, Бернетт и Бантер" в двадцать минут восьмого. Это было гораздо раньше, чем обычно, но она редко чувствовала себя такой подавленной и одинокой, как будто все вокруг стало гнилым и уродливым, и в ее мире не было ни одного человека, к которому она могла бы обратиться за утешением или успокоением.
Она заперла сейф и надела свою старую норку и яркий шарф, который Гектор купил ей в Марракеше в тот чудесный уик-энд, который теперь казался ей пятьюдесятью годами раньше. Изучая свое лицо в зеркальце пудреницы, она снова подумала о нем. Она пыталась выбросить Гектора Кросса из головы, но прошло уже пять дней с тех пор, как она отправила ему письмо. Он ничего не ответил.
Я просто надеюсь, что с ним ничего плохого не случилось . . . как будто всего мира, падающего на него и Кэтрин Кайлу, недостаточно. Бедняжка, я скучаю по ней так же сильно, как и по Гектору.
Джо уставилась на свое отражение в крошечном зеркале. Когда же я успела состариться? Кажется, только вчера я была молодая и беззаботная, а теперь я старая и седая . . . и так чертовски одиноко!
Она увидела, как слезы наворачиваются на ее собственные глаза, и с треском захлопнула крышку пудреницы. - "Нет! Я отказываюсь оплакивать его. Я написал этому ублюдку унизительное письмо, а у него даже не хватило порядочности ответить. Она глубоко вздохнула и расправила плечи. Он жестокий и жестокий человек . . . и все кончено. Я его больше не люблю.
Но она знала, что это была ложь.
Джо натянула мягкую вязаную шапочку и заправила выбившиеся пряди волос под поля, затем повернулась к двери. Она слышала Брэдли Бантера в его собственной комнате в конце коридора, но ей не хотелось ни с кем разговаривать, особенно с Брэдли. Она тихонько закрыла дверь в свой кабинет и сняла туфли, чтобы не шуметь обутыми в чулки ногами. Подойдя к лифту, она надела туфли и спустилась в подземный гараж, где стоял ее старый синий "Шевроле". Выезжая по пандусу на улицу, она заметила еще одну машину, поднимающуюся по пандусу позади нее, но не обратила на это никакого внимания. Это было время возвращения домой, и на улице перед задней частью здания был поток машин, так что ей пришлось немного подождать, прежде чем она смогла проскользнуть в поток.
Она вспомнила, что ее холодильник в квартире был почти пуст, поэтому повернула направо на светофоре на Мэверик-стрит и направилась к парковке позади Центрального рынка.
Лобстер! И она решилась. И полбутылки "Напа Вэлли Шенин Блан". Это поднимет мне настроение. И к черту всех мужчин, они не стоят слез и страданий. Она свернула на стоянку и медленно проехала вдоль ряда, нашла свободное место в конце ряда и развернула туда Шевроле. Затем она вылезла из машины, заперла двери и, не оглядываясь, направилась к рынку.
"Ниссан", следовавший за ней с тех пор, как она покинула контору Бантера и Теобальда, был выкрашен в цвет, который когда-то носил причудливое название "Мокко Перл", но уже давно выцвел до невзрачного оттенка пыли и высохшего навоза. Он медленно проехал мимо "Шевроле" Джо и остановился в самом конце ряда машин. Дверь со стороны пассажира открылась, из нее вылез латиноамериканец в темной ветровке и бейсболке и неторопливо двинулся вдоль ряда припаркованных машин. Подойдя к "Шевроле", он достал из кармана ветровки большую связку ключей. Работая быстро, он пробовал один за другим ключи в замке со стороны пассажира, пока двери не щелкнули, открываясь. Он удовлетворенно хмыкнул и небрежно огляделся, чтобы убедиться, что его никто не видит. Затем он скользнул за заднее сиденье и исчез из виду, опустившись так низко, как только мог, между сиденьями и полом. Его спутник остался сидеть, сгорбившись, за рулем "Ниссана", припаркованного в конце ряда.
Чуть меньше десяти минут никто из
