больше одной из их великолепных собак.
Все старики помнили приход сюда «Виктори» сэра Джона Росса. Я спросил о том человеке, которому плотник с «Виктори» сделал деревянную ногу; прямого ответа мне не дали, но показали его дочь. Петерсен объяснил, что эскимосы не любят прямо говорить о мертвых, и, если на мой вопрос не ответили, значит, интересующего меня человека, несомненно, нет в живых.
Никто из этой группы не видел пропавших белых людей живыми. Один эскимос сказал, что видел их кости на острове, где они погибли, но некоторые были все же похоронены.
На следующее утро, 4 марта, к нам снова пришли несколько эскимосов. Один из них заявил Петерсену, что трехмачтовый корабль был раздавлен льдами в море к западу от острова Кинг-Вильям, но вся команда высадилась на берег. Однако сам он свидетелем этой высадки не был. Корабль затонул, и эскимосам ничего с него не досталось. Все вещи, которые у них оказались, по их словам, были найдены на острове, стоявшем на реке[107].
Эти эскимосы носили одежду из шкур карибу и выглядели опрятно. Продовольствием они, судя по всему, были обеспечены в избытке. Но вряд ли у них был хоть кусочек дерева, кроме того, что им удалось найти среди остатков имущества пропавшей экспедиции. Сани у них были примитивными и маленькими. Полозья были сделаны из двух замороженных свертков тюленьей кожи, на которые снизу был еще наморожен лед, и соединялись поперечинами из костей. Мужчины были плотными и здоровыми, женщины — отъявленными воришками. Но все отличались добродушием и дружелюбием. Женщины были малопривлекательны; откровенно говоря, даже это определение для большинства из них слишком лестно. И все же некоторые женщины отличались своеобразной живостью и мягкостью, которые вскоре примирили нас с этими арктическими представительницами прекрасного пола. У них были красивые глаза и зубы, а также очень маленькие руки, а у молодых девушек на щеках пылал румянец, который не часто встретишь в сочетании с оливковым цветом кожи.
И вот мы направились обратно на судно, стараясь идти как можно скорее. Однако шторм вынудил нас остановиться на два дня, и на корабль мы попали только 14 марта. Хотя я и мои товарищи изрядно похудели, чувствовали мы себя превосходно и отличались ненасытным аппетитом. Когда мы отмыли свои совершенно почерневшие лица от копоти жировой лампы, на них показались многочисленные шрамы — следы обморожений. Кончики наших пальцев, которые постоянно обмораживались, затвердели, как будто их прижигали раскаленным железом.
За эту поездку, продолжавшуюся 25 дней, мы покрыли 420 миль и завершили открытие береговой линии Американского континента на западной стороне полуострова Бутия, нанеся на карту дополнительно около 120 миль. Средняя температура за время поездки была —30°F, то есть 62° ниже точки замерзания воды.
За эту поездку я приобрел арктическую привычку есть мороженый тюлений жир. Нарезанный тоненькими ломтиками, он казался мне куда вкуснее мороженой солонины. Сейчас я вряд ли решусь его отведать, но если придется испытать те же лишения и голод, которые приучили меня к такой пище, несомненно, она опять покажется мне очень вкусной.
25 марта. Обе партии, и Хобсона и моя, вполне готовы к походу на остров Кинг-Вильям, и мы намерены с божьей помощью тронуться в путь 2 апреля. Янг выйдет на несколько дней позднее. Все зимние снежные бастионы, крыша и внешний вал убраны. Временным командиром судна остается д-р Уокер, с командой из двух стюардов, кока, плотника и кочегара. Каждая партия захватит с собой провиант, используя запасы, оставшиеся на пути, с таким расчетом, чтобы хватило на 84 дня.
Утро 2 апреля не особенно благоприятствовало походу, но постепенно погода разгулялась, и мы с Хобсоном тронулись в путь. У каждого из нас были сани, которые тянули четыре человека, а также нарты и каюр. На наших пятерых заморенных щенков впервые в их жизни надели упряжь, чтобы они тянули маленькие нарты, которыми я сам управлял. Мне хотелось продать этих собак эскимосам, если удастся заставить их дотащить так далеко запасенный на дорогу корм. Наш кортеж выглядел весьма внушительно. Он состоял из 12 человек, 5 саней и 17 собак всех размеров и пород. На каждого человека приходилось 200 фунтов груза и на собаку — 100 фунтов. Запас провианта в основном состоял из пеммикана, сухарей и чая. Мы взяли с собой также немного вареной свинины, рома и табаку.
Люди наши не были натренированы для того, чтобы тянуть тяжело нагруженные сани, и наше продвижение оказалось утомительным и медленным. В первую ночь мы расположились лагерем на Длинном Озере. На второй день мы вышли к «Западному морю», а на третий, установив на санях паруса, продвинулись на несколько миль дальше острова Арсидекн.
По пути мы забирали продукты из запасов, оставленных минувшей осенью, но это было сопряжено с большими трудностями и опасностями. В конечном счете мы набрали столько груза, что могли за один раз перевозить только половину, и это вынуждало нас по три раза проходить по одной и той же местности. В течение шести дней мы упорно шли вперед, несмотря ни на что, придерживаясь этого неудобного, но неизбежного способа путешествия.
До сих пор держалась низкая температура, часто падавшая почти до —30° F. Иногда нас пронизывал северный ветер при ярком солнце и невероятно ослепительном снеге. Хотя мы надевали защитные очки, почти все испытывали неприятное ощущение боли из-за воспалившихся глаз[108]. На лицах у нас появились язвы, губы и руки потрескались — короче, никогда люди не были более изуродованы, как этим сочетанием яркого солнца и невыносимо холодного ветра. К счастью, серьезных обморожений не было, но лицо и пальцы у всех пострадали.
20 апреля мы встретили две эскимосские семьи, насчитывавшие 12 человек. Их снежные хижины стояли на льду в трех четвертях мили от берега, так как они охотились на тюленей. С этими людьми я уже встречался в феврале на мысе Виктория.
После наших нетерпеливых и настойчивых расспросов мы выяснили, что эскимосы с острова Кинг-Вильям видели два корабля, причем один из них затонул на их глазах в глубоком месте и им ничего не удалось с него снять. (По этому поводу они очень сокрушались.) Но другой корабль был стиснут льдами и, по мнению эскимосов,
