только на ночь. И даже теперь, когда власти Токугавы был брошен вызов, он чувствовал себя в полной безопасности — столь крепка была железная рука дисциплины в управляемой Иеясу стране.
На холмах, господствующих над Осакой, он остановил взмыленного коня и бросил взгляд вниз — на город, на крепость. Как гордо развевались на ветру флаги и вымпелы, и на каждом — масса золотых тыкв, каждая из которых означала победу, одержанную Хидеёри. Но и как огромна осаждающая армия — куда бы он ни посмотрел, везде их знамёна, шалаши и палатки простирались до самого горизонта, и равнина за городом выглядела одним необъятным лагерем.
Он был на другом берегу реки, и ему придётся пробираться на север, к броду. Он хлестнул коня, но по мере приближения к воде приходилось ехать всё медленнее, потому что здесь тоже стояли лагерем отряды, укрывшись за деревянными надолбами. Самураи толпились на стенах, наблюдая за ним с подозрением. Тут и там раздалось несколько сигналов тревоги, и даже одна стрела просвистела над ним. Однако вскоре его узнали, приветствуя радостными возгласами. Да и он тоже узнал развевающиеся вокруг вымпелы — крест, вписанный в круг, герб Сацумы.
Группа всадников отделилась от ворот лагеря, и мгновение спустя они уже окружили его.
— Андзин Миура! — воскликнул Тадатуне. Рядом с ним был его брат Таматане и другие родичи. Поверх лат они надели меха и, как всегда, увешаны оружием. — Мы слыхали, что ты погиб.
— Теперь вы можете убедиться в обратном собственными глазами, — ответил Уилл. — А я слышал, что вы проиграли битву.
Тадатуне рассмеялся.
— Только не Сацума, Уилл. Уж ты-то должен знать. Но основная армия — да. И всё это может быть лишь временной неудачей. Мы ждём приказа принца возобновить наступление.
— Да, — сказал Уилл. — Я должен поспешить к нему, Тадатуне, узнать, какие приказы ждут меня.
— Я провожу тебя до моста. — Жестом Тадатуне отослал братьев. Теперь его лицо было серьёзно. — То, что ты здесь, Уилл, может оказаться очень кстати. Но я прошу тебя — поторопи принца с принятием решений. Мои братья начинают сомневаться, на той ли стороне они сражаются в этом конфликте. И мой отец, и мой дядя. Ты ведь помнишь — при Секигахаре мы бились на стороне Тоётоми.
— Вряд ли я это забуду, — ответил Уилл. Тадатуне натянул поводья.
— Частью условий примирения между моими сородичами и родом Токугава было то, что мы поклялись в случае нужды выступить под знаком золотого веера. Мы чтим нашу клятву, Уилл, и мы не были разбиты в том сражении. Этот западный берег реки удерживали Тоётоми, но мы сбросили их в воду. Их головы были навалены кучами величиной с коня по всей окрестности. Мы-то одержали победу. А теперь к нам приходят люди от принца Хидеёри и спрашивают, почему мы сражаемся за Токугаву, когда Тоётоми в случае победы удвоили бы наши земли. Передай это принцу, Уилл.
— Будь спокоен, — согласился Уилл. — Но сначала скажи мне, что ты сам думаешь об этом.
Тадатуне заколебался.
— Буду с тобой откровенен, Уилл, потому что я выражу общее мнение наших людей. Мы хотим, чтобы этот конфликт закончился. Больше ничего. Победа — тех или этих. Зима — не время для войны. Что же касается меня, то я всё-таки склоняюсь к Токугаве, потому что это твоя сторона, Уилл. А Исида Норихаза всё ещё жив.
— Да, — отозвался Уилл. — Мне постоянно напоминают о моём долге. — Он протянул руку. — Я сделаю так, что мы победим, Симадзу но-Тадатуне.
Хатамото заколебался, потом сжал ладонь Уилла.
— Это будет великий день, Андзин Миура, когда мы бок о бок вступим в Осакский замок. Благослови тебя Господь.
— И тебя, — отозвался Уилл, пришпоривая коня.
Уже вечерело, когда он пересёк мост и въехал в лагерь Токугавы. Здесь он тоже увидел оборонительные бревенчатые частоколы, выросшие в паре миль от крепости. Хотя солнце клонилось к горизонту, ему стало интересно, заметили ли его со сторожевых башен Осаки, услышали ли приветственные возгласы, которыми его встречали из лагерей Мори и Асано, разбитых к северу от города. Шум они подняли изрядный.
— Стой, — окликнул стражник. — Кто там едет?
— Андзин Миура.
— Андзин Миура? — Деревянные ворота распахнулись, к нему приблизился офицер, недоверчиво вглядываясь в его лицо. — Андзин Миура! Слава Богу.
— С принцем всё в порядке?
— Да, Андзин Миура. И будет ещё лучше, когда он услышит о твоём появлении. Мы думали, что ты мёртв.
— Тогда пропусти меня, парень. — Уилл слез с коня и направился к воротам. — Да позаботься о лошади, она совсем загнана.
Офицер поспешил за ним.
— Андзин Миура идёт! Трубите в рог!
Звук сигнального рога прорезал тишину лагеря, его подхватили на следующем посту. Воины выбегали из палаток, собирались в толпу, глазея на Уилла.
— Андзин Миура идёт! — звучало как победная песнь. — Андзин Миура идёт!
Они кланялись ему — и стражники, и зрители. Уилл остановился у ворот, ведущих в личный лагерь принца, и поклонился в ответ. Андзин Миура идёт. Но куда?
Он пересёк мостик, под которым виднелись два хранителя: чудовище с открытой пастью, символизирующее начало всего сущего, и гигант с плотно сжатыми губами, означающий конец всего земного, и столкнулся с Косукэ но-Сукэ.
— Андзин Миура? — Не поверил своим глазам тот. — Неужели это ты? Но в прошлом году пришла весть о кораблекрушении…
— Мы выбросились на берег, Сукэ, чтобы заделать течи. Мне просто требовалось время. Поверь, я не призрак.
— Не призрак, Уилл. — Сукэ подбежал к нему и схватил друга за руки. — Принц улыбнётся наконец. Давно уже не было улыбки на его лице.
— И за это время многое произошло, — произнёс Уилл.
— Действительно, многое. И большая часть из случившегося очень печальна.
— Я слышал об этом. Но недостаточно.
Сукэ поспешил вперёд, расчищая проход через толпу зрителей.
— Принц расскажет тебе всё, что посчитает нужным.
Ширмы раздвинулись, и они ступили в прихожую апартаментов принца. Здесь толпа была ещё плотней. Но он почти никого не узнавал — это были генералы, а не придворные.
Они остановились у самых дверей палаты совещаний, по соседству с часовыми, за рядами коленопреклонённых даймио, повернувшихся к возвышению, на котором сидел сёгун — один. Хидетада выглядел усталым и раздражённым. Все повернулись к вошедшим.
— В чём дело? — потребовал он. — Какие новости, Сукэ?
— Со мной Андзин Миура, мой господин сёгун.
Хидетада вскинул голову, вглядываясь в полумрак.
— Андзин Миура? Я слышал сигналы рога, но счёл, что это очередная вылазка неприятеля. Андзин Миура? Подойди поближе.
Уилл вышел вперёд и опустился в коутоу перед возвышением. На его устах трепетал
