между собой камней, и ассоциация с каменными орудиями породили индоевропейское имя громовержца. Имя верховного бога наших предков связано со словом perqunt, означающим "камень, скала". Оно возвращает нас к образам предыдущей мифологемы: священного камня, как центра Вселенной, или торчащей из воды скалы, как первоосновы твердой земли. От этого корня происходят имена славянского Перуна; балтийского громовика Перкунаса в облике гневного мужчины с вьющейся чёрной бородой; хеттского грозного воина Пирвы; фракийского громовержца Перкона; индийского Парджаньи ("грозовая туча"), иногда отождествляемого с Индрой; иранского Пейрумуна; албанского Перэнди; кельтского Перкунии; скандинавской матери громовержца Тора Фьёргун и даже христианского Петра. На небо этот древний корень попал в виде астероида, названного именем славянского громовержца Перуна (и символизирующего грозную власть общественных установлений, краеугольный камень своего мировоззрения и битву за идеи).
В индоевропейском мифе природная мистерия грозы предстает как битва громовержца с его противником за стада коров — так воображение многих народов видело набухшие от влаги тучи. Образ коровы, как и тучи, связан с будущим изобилием, которого просили у дождя земледельцы всех стран мира. Например, финны так обращались к старику Укко, громыхающему в небесах:
Укко, правящий облачной страной
И пасущий облачных ягнят,
Ниспошли нам дождь с неба,
Заставь капать мёд с облаков,
Дай подняться хлебным колосьям
И тихо шуметь в твоем изобилии.
В индоевропейском мифе противник громовержца, часто подземный змей, похищает стада коров и прячет их в низменном месте, под скалой. Завладев силами плодородия, он не даёт жизненной влаге — молоку небесных коров — пролиться на землю. Громовержец вступает в схватку с противником. Небесный огонь молнии, ударяясь о камень, за которым спрятаны стада, разбивает скалу. И бог грозы выводит коров из пещеры подземного бога на свет, возвращая силы плодородия своей земле. Одолевая врага жизни и побеждая силы змея, сковывающие тучи, обильные влагой, громовержец освобождает воды дождя и поит засохшую почву. Древнее имя противника громовержца связано с корнем wel, от которого происходят имена индийского змея Вритры — с ним сражается Индра — или славянского Велеса, противопоставленного Перуну.
В сюжете этого мифа обыгрывается значение имени громовержца — камень. И происхождение его имени не забывалось долгое время. На Руси существовало предание, будто из камня, который держал в руке идол Перуна, вылетали во время грозы огненные искры. А в других индоевропейских сказаниях молнии — это искры, возникающие во время столкновения небесных скал-туч. Подобные поверья есть и у индейцев, которые утверждают, что молния, ударяя в землю, разбрасывает во все стороны громовые камни: кремни, которыми люди потом пользуются для высекания искры. Здесь, как и в мифологическом образе дождя, мы видим юпитерианскую идею подарка свыше и использования людьми того опыта, что дал им царь богов во время небесной мистерии.
Слою "скала" было столь характерным для описания громовержца ещё и потому, что сочетает в себе ассоциативную связь грома и грохота камней со значением вершины: ведь именно в возвышенные места ударяет молния. Так идол славянского главы пантеона и военного предводителя богов Перуна, метавшего во врагов стрелы-молнии, в честь него названные перунами, стоял на холме, в то время как Велесу поклонялись в долине. С возвышенностями связывался и балтийский Перкунас, и хетте кий бог царской дружины громовержец Пирва, священным животным которого, так же, как и Зевса, был орёл — традиционный символ царской власти. Зевс, как известно, жил на горе Олимп. В Сербии есть гора, названная именем громовика Дабога. Каменный конус был символом семитского громовержца Ваала в Ханаане. Культы, связанные с горой, большую роль играли в древней Месопотамии.
Горы часто считались жилищем громовержца отчасти и потому, что они конденсируют облака, и там дожди идут даже тогда, когда они не идут в долинах (в этом смысле авторов этой книги поразили горы в окрестностях Самарканда, где летом каждый день около пяти часов вечера идет сильнейший ливень, в то время как в самом Самарканде дождя не бывает по нескольку лет). В древности, когда климат был более засушливым и влаги, орошающей посевы земледельцев, порой не хватало, горы, в которых дожди часто шли "впустую", оказывались отмечены как бы особой милостью верховного бога. И как возвышающийся над землёй громовержец охватывает четыре направления, так от горы — которая служит бесспорным ориентиром в пространстве — иногда ведут начало понятия четырёх сторон света и образы четырех ветров. Эта логика сохранилась в родстве аккадских слов shadu ("гора, возвышенность" и "восточный ветер, восток"), shut ("южный ветер, юг) и shet ("северный ветер, север"); а также арабских dabr ("гора"), dabir ("запад") и dabur ("западный ветер"); или qiblat ("юг"), qablat ("запад") и qabal ("вершина холма, гора")[76].
На вершинах гор, куда залетают лишь орлы, обитал ацтекский бог грома и дождя, повелитель растений Тлалок, а взбираться ему туда помогал его посох с молниями. Другим его жилищем был дворец над Мексиканским заливом, где образуются облака, и в нём стояло четыре кувшина — по числу сторон света; самого Тлалока иногда тоже изображали в виде кувшина с дождём. Подобный кувшин с дождем держит бог кондов Пидзу Пенну, который также просеивает дождь через сито, что связывает дождь с образом урожая. В Восточной Африке посылателем дождя считался дух старого вождя, живущий на облачной вершине горы. У осетин богом дождя был покровитель гор — Хохы-Дудар.
В Бенгалии бог дождя носил имя Маранг-Буру, "большая гора" и отождествлялся с одной из самых высоких гор. Перед началом дождей на эту гору шли женщины с распущенными волосами — повсеместным символом дождя — и приносили горе дары, призывая божество послать дождь на нивы до тех пор, пока на горизонте не показывалось облако. О подобном ритуале у греков вспоминает Петроний Арбитр: "В прежние времена женщины всходили на горы в длинных одеждах, с босыми ногами, распущенными волосами и чистым духом, прося у Юпитера влаги, и если начинался дождь, он лил потоками, и они возвращались домой, вымокшие как крысы. "
Древние обожествляли не только дождь, но все грозовые явления. Если от щедрости дождя зависел урожай, то огонь молнии зажигал деревья и становился первым источником тепла костров. А потому бог грозы с высоких небес во все времена приносил людям благо. Любовь бога грозы к вершинам подтверждало и то, что именно в раскидистые одинокие деревья, расположенные на возвышенных местах, обычно попадала молния, зажигая их и являя людям собственную стихию громовержца — земной огонь, зажженный от небесного электричества. Так возникали культы
