Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
республиканскими руководителями был воспринят как легитимность курса дальнейшего укоренения руководящих кадров в республиках Прибалтики и устранения русификаторских издержек сталинской эпохи. Так, первый секретарь рижского горкома партии Витаутас Берклав высказывал тревогу относительно потока приезжих не коренной национальности, потери Ригой своего национального облика и возможности превращения ее в город, населенный русскими. Чтобы этому воспрепятствовать, по предложению Берклава Рижский горком принял решение: а) о необходимости изучения в течение двух лет (не латышами) латышского языка; по истечении этого срока лица, не усвоившие язык, освобождались от работы с предложением покинуть республику; б) о введении ограничения в прописке не латышей. С подобным заявлением выступил Председатель Верховного Совета Латвии Озолинь, который поставил вопрос о придании латышскому языку статуса государственного. В этой республике нашлось немало сторонников борьбы с русификацией в высшем и среднем звене партийных и комсомольских работников коренной национальности. Органами рупора такого рода выступлений в республике стали комсомольская газета «Падомью Яунатне» и журнал «Лиесма».
С заявлениями, аналогичными Берклаву и Озолиню, в Эстонии выступил завотделом культуры Таллинского райисполкома Тийтс. В Вильнюсском государственном университете делегаты комсомольской конференции требовали отменить изучение русского языка, а в состав нового комитета были избраны исключительно литовцы. В письмах из Эстонии и Литвы, поступавших в ЦК КПСС, сообщалось, что со стороны коренного населения в магазинах, автобусах и других общественных местах массово проявляется неприязненное отношение к русским.
Все эти факты одного порядка. XX съезд по существу открыл шлюзы накопившейся недоброжелательности ко всей проводимой до середины 1950-х годов политики центра в отношении прибалтийских республик. События осени 1956 года в Польше и Венгрии вызвали настоящие всплески национального движения в Прибалтике, особенно сильным оно было в Эстонии и Литве. Направленные на свержение просталинских режимов массовые выступления (особенно в Венгрии) во многом были близки и разделялись частью прибалтийской общественности – оппозиционной советскому строю. Ввод войск в октябре 1956 года в Венгрию для подавления там антикоммунистического выступления отозвался громким эхом солидарности с восставшими во всех прибалтийских республиках.
В конце октября в Вильнюсском университете появились лозунги и листовки с заголовками: «Да здравствует революция в Венгрии, последуем ее примеру!», «Литва – литовцам, русские оккупанты, убирайтесь вон!». То же самое в Тарту: «Долой русских правителей!», «Смерть русским оккупантам!», «Вон, русские из Эстонии!» и т. д. Выпускники Таллинского политехнического института тогда же в открытую пели антирусские песни на улицах города. В начале ноября 1956 года в Каунасе и Вильнюсе состоялись многотысячные шествия верующих католиков, требующих свободы отправления религиозных обрядов. Эти шествия вылились в политическую манифестацию с патриотическим окрасом. Демонстранты пели гимны буржуазной Литвы, народные песни и выкрикивали лозунги: «Последуем примеру Венгрии!», «Русские, убирайтесь вон из Литвы!». Еще больший накал страстей разгорелся в городе Каунасе, когда демонстрация молодежи (студенты, учащиеся) количеством до 4 тысяч участников с лозунгами «Долой Москву!», «Долой коммунистов!» пыталась прорваться к центру города, где ее встретила милиция. После столкновения с ней только группе в 100–150 человек удалось прорваться к зданиям Комитета госбезопасности и горкома партии, где затем они были рассеяны.
Массовые демонстрации молодежи, беспорядки и активно проявлявшиеся при этом национальные симпатии заставили власть усилить политический нажим. На прошедшем в октябре 1959 года Пленуме ЦК КП Латвии резкому осуждению за «националистическую политику» подвергся ряд партийных руководителей республики во главе с бывшим зампредседателя Совмина Берклавом. Им предъявлялись обвинения «в националистической кадровой и языковой политике, дискриминации русских работников, в частности в создании препятствий в прописке русскоязычным лицам». Берклав, министр сельского хозяйства А. А. Никонов, директор Института экономики АН Латвийской ССР П. П. Дзерве, министр просвещения В. К. Круминьш и другие высокопоставленные чиновники были сняты с занимаемых постов и переведены на другую работу. Принятые под нажимом Москвы меры не смогли устранить патриотические традиции. На деле же руководители прибалтийских республик, учитывая настроения большинства коренного населения, продолжали вести политику «мягкой» дерусификации, но при этом убеждали в своей лояльности руководство СССР. Такую двусмысленную политику в 1960-е годы в Литве проводил руководитель Компартии А. Снечкус, в Эстонии – первый секретарь ЦК КПЭ И. Кэбин. Национальное движение в Прибалтике после массовых эксцессов в 1956–1957 годах вступало в относительно спокойное русло, нелегальные формы протеста теряли свою массовость, но по-прежнему не успокаивалась студенческая молодежь.
Власть сделала все для того, чтобы уничтожить из памяти даже воспоминания о тех событиях. Чрезвычайно трудно найти документы и установить имена участников событий.
* * *
К 1988 году антисоветское движение в Грузии становилось все более массовым. Конфликт грузинских патриотов с московским правительством набирал обороты. В Тбилиси проводились акции и митинги. 18 марта 1989 года в Абхазии в селе Лыхны состоялся митинг, на котором несколько тысяч абхазцев потребовали отделения от Грузии и восстановления статуса союзной республики 1921–1931 годов. Это произошло не без влияния Кремля и вызвало серьезное обострение обстановки в Грузии, жители которой утверждали, что союзное правительство использовало абхазский сепаратизм против сторонников независимости. Протестные акции в Тбилиси в апреле 1989-го достигли пика, когда митингующие начали мирную акцию и голодовку перед Домом правительства. Звучали лозунги «Долой коммунистический режим!», «СССР – тюрьма народов!», «Долой советскую власть!». С митингующими в одних рядах стояли руководители независимого комитета – Звиад Гамсахурдия (будущий президент независимой Грузии), Мераб Костава, Гиорги Чантурия, Ираклий Церетели…
Местные власти во главе с Джумбером Патиашвили, потеряв контроль над ситуацией, попросили помощи из Москвы. 7 апреля состоялось совещание в ЦК КПСС, на котором было принято решение удовлетворить просьбу руководства республики и оказать помощь по нормализации обстановки. В Грузию направили внутренние войска, специальные подразделения милиции и войск.
9 апреля 1989 года в 02.50 начальник УВД Тбилиси в мегафон потребовал от митингующих разойтись. В 03.45 с аналогичным призывом обратился патриарх-католикос Илия II. К 03.30 на площади Ленина в Тбилиси сосредоточились войска, на которые возлагалась задача вытеснения митингующих с площади перед Домом правительства и вдоль проспекта Руставели до площади Республики. В 04.05 на проспекте Руставели в районе Дома правительства появились четыре БТР. Вслед за бронетехникой шли военные цепи, применявшие резиновые дубинки, саперные лопатки и газ. Вытеснение митингующих завершилось к 04.21. В результате погибло не менее 21 человека. Сотни были ранены, отравлены газом и покалечены. Среди жертв в основном – женщины. Апрельские события в Грузии года получили известность как «ночь саперных лопаток» и по праву считаются одними из поворотных моментов распада СССР.
* * *
Очередная «братская помощь». В ночь на 21 августа 1968 года войска пяти стран Варшавского договора – СССР, НРБ, ГДР, ВНР и ПНР – перешли чехословацкую границу. По этому поводу было сделано заявление: «ТАСС уполномочен заявить, что партийные
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
