Лейлу и велела принести воды и чистых полотен. Исак вызвался помочь, и друзья ушли вдвоём.
— Отты бунтуют. В городе пожары и разруха, — рассказал воевода. — Они требуют нового короля и хотят выгнать нас.
— Боги… — вздохнула я. — И что мы будем делать?
— Зигрид будет резать их, пока не подавит восстание. Не знаю, сколько это продлится.
Йорген поморщился, когда Беатрис разрезала повязки ножом, она стояла перед ним на коленях. Я поразилась её спокойствию. Подруга сдвинула рыжие брови, глаза её оставались сухими и сосредоточенными.
— Как Зиг? Он ранен? — это волновало меня больше, чем война.
— Боги его берегут, — хмыкнул Йорген.
Вернулись Лейла и Исак. Подруга принесла повязки в корзине. Исак поставил ведро с водой и помог наполнить чашу. Беатрис стала обрабатывать рваную рану на боку Йоргена.
— Я люблю тебя, маленькая, — услышала я приглушённый голос Йоргена. У меня ком встал в горле. Я тоже хотела услышать подобные слова. Взглянула на них, немного завидуя чужому уединению. Йорген гладил Беатрис по рыжим волосам, улыбался слабой улыбкой. Он казался бледным. Наверное, сильно ранен.
— Сиди смирно, — одёрнула Беатрис, перетягивая его чистыми повязками.
— Я хочу тебя, моя лисичка.
— Тьфу ты, тихо, глупенький! Тут всё слышно, — Беатрис покрылась красными пятнами стыда, но улыбалась. Мне тоже стало стыдно, и я опустила голову. — Поскорее бы это закончилось, я тоже тебя хочу, миленький.
Потом мы поехали прочь из города в сопровождении отряда. Пришлось ехать в седле, но я ехала с отцом, сидя позади него, и держалась за его ремень. Йорген был впереди на рыжем Гейрмунде. Провёл нас через ворота, и вскоре город остался позади. Вскоре показались кибитки кочевников, их круглые шатры, дымящиеся костры и стада коней, овец и коз. Запахи множества людей, гари и животных окутали меня. Неожиданно я ощутила спокойствие, словно попала домой. Нас встретил Рассог. Он обменялся приветственным кивком с воеводой Йоргеном.
— Катерина! Лейла! Беатрис! — радостная кочевница Маиса выскочила встречать нас. Она кинулась обниматься, расцеловала щёки мне, Лейле и Беатрис. — Как я рада, что с вами всё хорошо!
Я тоже была рада её видеть и обняла, словно сестру. Йорген оставил нас на попечение кочевницы и собрался ехать обратно в город.
— Передай Зигу, что я его люблю, — жалко попросила я. Обняла Йоргена, впервые не испытывая страха перед ним. Я очень ему доверяла, потому что ему доверял мой муж. — И это объятие тоже передай. Скажи, что я желаю ему победы.
— Хорошо, княгиня.
Йорген похлопал меня по спине. Потом к нему подошла проститься Беатрис. Я стояла в отдалении около Маисы. Наблюдала, как издалека тянутся чёрные столбы дыма в голубое, ласковое небо. Было страшно осознавать, что в такой погожий денёк умирают люди: воины, невинные горожане…
Было страшно осознавать, что смуту привезли мы.
* * *
Прошло несколько дней. Я жила в лагере кочевников, в одной палатке с подругами, и нянчила сына Маисы. Мы болтали по ночам, гадали и молились за наших мужей. И всё же страшные мысли не покидали меня ни на миг. А что если я решилась бы рассказать отцу о слабых местах Зигрида Рыжего? Не было бы этой войны? Не было бы столько страданий и насилия? Не было бы столько смертей?
Что если я решилась бы вонзить во Льва кинжал, пока он спит около меня?
— Исак, можно поговорить с тобой? — я заглянула в шатёр хранителя, когда начала сходить с ума от подлых размышлений.
— Конечно, госпожа, что случилось?
Хранитель сидел на одеяле с книгой. Я знала, что это Священное Писание. Он молился своему Господу по книге, а не по обычаям предков, как делали мы. Исак жил в маленькой палатке немного на отшибе от лагеря. Пол устилали одеяла, в углу была свёрнута его постель, а рядом покоилась сумка. Я подошла к другу и села, подогнув под себя ноги.
— Я не понимаю, что со мной происходит, — призналась я. Взглянула в тёплые глаза хранителя. Он слушал меня с тем искренним вниманием, которое заставляло довериться ему и выложить все тайны. — Я думаю о предательстве. Зиг принёс столько мучений на эту светлую землю, мне страшно осознавать, что я живу с таким чудовищем. Я хочу прекратить это, но есть только один способ — у… убить моего мужа.
Исак не стал осуждать меня за гнусные слова. Не могу поверить, что сказала вслух подобные вещи. Хранитель нахмурился. Он помолчал, обдумывая сказанное. Сердце в груди заколотилось чаще. Я была уверена, что он не сдаст меня, словно предательницу, но всё равно было страшно. Страшно, что после всего, я думаю об убийстве.
— Мне жаль тебя, госпожа, — в ответ признался Исак. — Ты словно в плену. Я понимаю твои чувства, но… предательство, а уж тем более убийство, это большой грех. Тебе не нужно брать грех на душу. Ты слишком добра, чтобы вынести подобное.
— А как мне жить дальше, зная, что я могла прекратить это, спасти сотни людей, но ничего не сделала⁈
Я закрыла лицо руками и заплакала. Исак был прав, я не смогу пережить, если с моим мужем что-то случится. Но и смотреть, как он развязывает войны и убивает невинных людей, тоже не могу! Это была какая-то яма, пропасть. Я тонула в болоте. Не знала, что мне сделать, чтобы тоска перестала разрывать сердце. Исак обнял меня. Я прижалась к его плечу. Со слезами выходила вся боль, что скопилась в моей груди за последние дни.
— Ты любишь его, госпожа? — спросил Исак, поглаживая мою спину. Я кивнула, хлюпая носом.
— Я не могу жить без него.
— Тогда подумай, кто тебе дороже: любимый человек или незнакомцы, которые могут погибнуть из-за него?
Слова Исака озадачили меня. Казалось бы, чего тут выбирать? Но я мучилась. Любила мужа, но ненавидела его за решения, которые он принимал. Возвращалась в начало, когда не понимала его жажды власти, жестокости. Помнила, что империя — это желание познать мир, но… разве стоит познание таких жертв?
— Ты любишь Рассога? — спросила я Маису тем же вечером, когда мы были в её шатре. Подруга удивилась моему вопросу.
— Конечно! Он тоже меня любит.
— А как ты относишься к тому, что он убийца? Уничтожает города, угоняет в рабство людей? Разве тебе не страшно быть с ним?
Маиса задумалась. Она сидела напротив меня и кормила ребёнка грудью. Заидар толкал воздух пухлыми ножками. Я ужасно завидовала, что она кормит младенца, а я так и не забеременела.
— Я не думаю об этом, — сказала Маиса. — Свихнуться можно, если думать. Он кочевник. Он князь кочевников. Разве он
