— Я могу испачкать машину, если воды отойдут, — шепчу я.
— Слушай, принцесса… ты вообще не о том сейчас думаешь.
В роддом мы приезжаем спустя пятнадцать минут. Меня сразу же перекладывают на каталку, но как только Рустам намеревается отойти, я вцепляюсь в его руку мертвой хваткой.
— Рустам, нет! Останься со мной.
— В смысле, бля? — выдыхает он пораженно, — что я сделают тут? Ты меня подбить на сам процесс пытаешься?
— Да, — я едва не плачу, сжимая его руку, и глядя, как в чёрных глазах зажигается что-то новое. Недоумение. Похоже, Садаев охреневает с моего предложения, — я боюсь. Я правда боюсь! Что умру или… детей могут подменить. Ты точно сможешь все контролировать.
— Я не буду смотреть тебе в… — он замолкает, подбирая слова, — короче, между ног. Не проси даже. Нет. Принцесса, это полная хрень. Ты меня подбиваешь на полную хрень и я на нее не пойду.
Снова боль. Я всхлипываю, зажмуриваясь до вспышек перед глазами. Такое чувство, словно внутри катается раскаленная гиря, делая круг от позвоночника по всему животу.
Я пережидаю боль, контролируя дыхание. Потом медленно открываю глаза и понимаю, что сжимала запястье Рустама до белых пятен.
— Этого не придется делать, — выдыхаю, — смотреть мне между ног. Ты просто побудешь рядом…Рустам, пожалуйста. Мне дико страшно. Ты даже не представляешь, насколько.
Снова дикая боль.
— Ты скотина, — едва не рыдаю я, сжимаясь в комок, — я не буду с тобой больше спать, если не останешься. Вообще никогда! Что б еще раз такое… Боже…
Слышу смех. Смешно ему. Скотина. Пока у меня лицо перекашивает и слезы льются.
— Ладно. Хрен с тобой. Пиздец, принцесска, — комментирует он. Потом поворачивается к врачам, которые все это время стояли тут и слушали мои вопли, — короче, инструктируйте. Что мне делать и куда лучше не смотреть.
Он останется со мной. Не может быть. Я даже не верила в это, когда требовала. Если кто-то узнает из его окружения… это будет просто провал. Вряд ли мужчины вроде него часто подписываются на совместные роды.
Пока я думаю, его заставляют накинуть стерильную одежду и надеть маску.
Отпускать его уже поздно. Ладно. Я сомневаюсь, что он позволит кому-то об этом узнать.
Теперь я больше не остаюсь в одиночестве, могу сосредоточиться на своих ощущениях, а не на страхе. Я верю, что если что-то пойдет не так — Рустам примет правильное решение. Проследит за всем. Я ему доверяю. Больше бы никому не смогла.
— Кесарево делать уже нельзя, — слышу, как сквозь вату, голос врача. Стараюсь дышать, не допуская ни капли страха, чтобы не сбиться с ритма. Хотя уже давно не понимаю, попадаю ли я в схватки. Мне кажется, что меня мучает одна долгая и невообразимая волна боли.
Как? Как нельзя?!
Я проваливаюсь ненадолго в темноту и мир, полный боли. Меня трясут за плечо, я прихожу в сознание и поднимаю взгляд вверх. Яркий свет слепит.
Рустам еще тут. Он упирается руками в изголовье и стоит надо мной, наблюдая за тем, как я мучаюсь. Наверное, у меня сейчас ужасное лицо. Но стыдиться я не могу. Нет сил. Снова закрываю глаза, чтобы не видеть этого пронизывающего взгляда. Чувствую, как меня внезапно щипают за нос.
— Слыш, принцесска. Глаза открой, — командует Рустам, — я твое состояние контролирую. И давай сама работай. Резать тебя уже не хотят. Напрягай там что-нибудь, что нужно для этого.
У меня рвется смешок из груди, и я даже забываю на секунду о боли. Рустам переживает за меня. Это просто безумно приятно и придает сил.
— Ты забавный, — выдыхаю я.
— Мне вообще не смешно ни капли. Стоять и тупо смотреть, как твоя баба мучается. В следующий раз сама рожать будешь. На такое я больше не подпишусь.
«В следующий»? Я забываю в секунду о его странной оговорке, потому что чувствую, как врач кладет мне руку на живот.
— Давайте, пытайтесь ее вытолкнуть, — слышу я голос, — работайте мышцами живота.
Вот и пришел этот момент. Боже, неужели это кончится, я не умру и даже увижу своих детей? Мой последний рывок.
Раздается громкий детский крик. Возмущенный, протестующий. Услышав его, я закрываю лицо руками и начинаю плакать тоже. Слезы льются по щекам сплошными дорожками. Все хорошо. Все просто отлично. Один малыш появился на свет, и я это слышу. С ним все в порядке. Я смогла. Я смогла это сделать.
— Еще разок, — приказывает тот же врач.
Я старательно выполняю его указания. Собираю остатки сил, снова продыхаю схватки, и… спустя несколько минут раздается второй крик.
— Отлично. Взвешивайте, измеряйте. Тут вот небольшой разрыв. Надо его зашить.
Облегчение. Какое же облегчение. Хотя тело ощущает себя, словно по нему каток проехался.
Я отнимаю руки от лица и встречаюсь взглядами с Рустамом. Я настолько устала, что не могу даже сказать «спасибо». Если бы его не было — я бы не смогла сама, наверное.
Он дает мне уверенность. Мне кажется, что я способна на все, когда он рядом.
— Ты охренеть как крута, Диана, — произносит он медленно, — молодец. Реально.
На сердце теплеет от его слов. Я снова хочу заплакать, но уже по другой причине.
Спустя некоторое время нам передают детей. Мне ставят капельницу. Я лежу на боку, глядя маленькое личико малыша, который тихо, сосредоточенно сопит и удивленно смотрит на мир. Несмотря на то, что ему несколько минут от роду, я могу точно сказать, что похож он не на меня. А на Рустама. Просто очевидно. От меня ни капли нет. У него уже темные глаза и темные волосы. Черты лица… еще детские, но такие серьезные. Оба ребенка родились достаточно крупными для близнецов. Этот вышел чуть поменьше брата.
Рустам сидит напротив на стуле, все еще не избавившись от больничной одежды. На руке у него лежит второй малыш. Садаев рассматривает его странно задумчиво. Не отрываясь. Они оба смотрят друг другу в глаза, и, кажется, им обоим просто отлично вот так проводить время в компании друг друга, в полном молчании.
— Рустам, — зову я мужчину, и тот, наконец, поднимает на меня взгляд, — давай меняться…можно я и второго подержу?
— Не, — у него появляется несколько нервная усмешка, — можно я не двигаясь посижу, ок? Он жесть какой мелкий. Я ему точно что-нибудь не так сделаю. Дернусь неудачно или еще что.
Я едва улыбаюсь.
— Я не думаю, что ты сможешь сделать ему больно.
— Да ну нет, нафиг, все равно. Я подожду, пока его не отдаст кто-нибудь тебе.
Я тихо смеюсь. Они оба выглядят невероятно. Огромный мужчина и кроха у него на руках. Но Рустаму идет. Удивительно. Интуиция меня не подвела. Я знала, что ему подойдет быть отцом.
— Ты должен назвать их, — произношу я, не в силах оторваться от этой картины, — мальчикам дашь имя ты. Девочек буду называть я сама.
