То же самое было по всему крымскому побережью и в Соленой Бухте. По дороге Хортов спросил у таксиста, по какому случаю торжество, и тот подумал, пожал плечами.
— А никто не знает, шо за праздник. Одни говорят, нефть нашли на Украине, вся страна как в море плавает. Другие, мол, газ, а третьи и вовсе: дескать, президенты договорились и теперь мы пятьдесят первый штат Америки. Со всеми полномочиями… В общем, гуляем.
Вновь прибывшим незваным гостям калитку открыл Курбатов, и хотел уж отшить, чтоб не стучали, однако появился Мавр, отпихнул его и чуть ли не втащил во двор.
И у него было застолье, прямо в саду, поскольку беседка всех не вместила бы. Сам хозяин был в мундире генерал-полковника, при всех орденах и медалях, еще добавился какой-то крест, на указательном пальце появилась огромная золотая печатка, а во дворе, от ворот до крайних яблонь — белый «линкольн», поставленный на колодки.
Гостями были в основном женщины, по виду и поведению — отдыхающие, а среди четырех мужчин выделялся один по фамилии Радобуд, с круглым животом, в банальном малиновом пиджаке и в фуражке военно-морских сил — пестрый, как попугай, но, видно, богатый и чванливый. И еще один молодой, сильно пьяный начальник республиканского уровня, кавказского вида, но говорящий на украинском.
Сидели давно и уже притомились…
Хортова с Дарой усадили за стол напротив них, налили казенного вина в бокалы, однако начальник взял со стола рог, вылил туда две бутылки и подал Андрею.
— Це по нашему!
А сам уставился на Дару, потом начал открыто делать завлекающие знаки — подманивал рукой, подмигивал, посылал нечто вроде воздушных поцелуев. Мавр пытливо поглядывал на Хортова с противоположного конца стола, а женщина, сидящая по левую руку, верно, жена, что-то шептала ему на ухо и улыбалась. С другой стороны сидел старик со спрятанными под брови, почти невидимыми глазами, и как еще выяснилось позже, инвалид. И тоже что-то бухтел Мавру.
— По какому случаю праздник, господа? — Хортов встал с рогом в руках, глянул на хозяина. — Скажи, дорогой Виктор Сергеевич, уж не орден ли обмываем? А может, очередное звание?
— Не ошибся ли ты, братец? — усмехнулся тот, вальяжно откидываясь на спинку стула. — Меня зовут Александр Романович. Отстал ты от жизни…
— Мне простительно. Я в тюрьме сидел.
Старик справа от Мавра чуть оживился, приподнял брови и обнажил глаза. Женщины за столом прыснули отчего-то и сразу притихли, только Радобуд суеверно замахал руками:
— Хватит, хватит! Про тюрьму ни слова! Я как старый подводник не переношу замкнутого пространства!
— От тюрьмы и от сумы не зарекайся! — строго заметил инвалид.
— Так за что пьем, князь? — они давили друг друга глазами, будто на руках тягались.
— За освобождение, — Мавр после зимы был белокожий и плохо узнаваемый. — Я тоже, брат, недавно оттуда.
— Это похоже, — сказал Хортов. — В таком случае, за волю!
— Нет, будем пить за победу! — куражливо встрял Радобуд. — За нашу победу на полях сражений! Я — счастливый из людей, говорю вам это!
— Видишь, одного человека я уже сделал счастливым, — глядя на Хортова, проговорил Мавр. — Значит, это успех!
Андрей ничего не сказал, выпил рог до дна, и только положил его, как протрезвевший начальник налил снова.
— За твою гарну жинку!
Дара опередила, кокетливо взяла у него рог.
— Давай с тобой напополам? — сказала проникновенно.
— Та ж я из твоих рук и яд приму!
Она лишь пригубила, а он осадил его до дна, блеснул взором.
— Це по нашему!
— А нет ли у тебя коньяка, товарищ генерал-полковник? — спросил Андрей. — Помнишь, в прошлом году пили, из старых бутылок?
— Я его под виноградник вылил, — отмахнулся Мавр, звеня наградами. — Теперь буду ждать урожая.
— Может, на руках потягаемся? — предложил Хортов, сдвигая посуду. — Как в былые времена?
— А что? Тряхнем стариной!..
Жена прошептала что-то, и Мавр просветлел.
— Есть предложение сразу сделать заплыв!
Утомленное застолье встрепенулось, и тут же, у стола, началось массовое раздевание. Женщины сделали это быстрее, помчались вереницей к морю, разуваясь на ходу, за ними двинулся счастливый морской волк Радобуд, а следом шел его приятель, подбирая на ходу разбросанную одежду и деньги, сыплющиеся из карманов. Только начальник республиканского уровня почему-то не разделся, а встал на четвереньки и вывалил язык.
— К ноге! — скомандовала хозяйка.
Мавр же, не спеша, снял мундир и брюки, вручив все жене, сделал нечто вроде зарядки и в сопровождении старика на протезе направился к берегу.
Хортов догнал его, пошел рядом, плечо в плечо. И так же вошли в море, белое от медуз, оставив инвалида на берегу — тот замахал руками, как наседка.
— Глядите, вода еще холодная, далеко не плавайте! Доставай вас потом!
Радобуд прыгнул в море с мола, занырял на одном месте, как поплавок, пытаясь создать движение вперед, но счастливого человека вода выталкивала, хоть пешком по ней иди…
Плыли рядом, оставляя за собой взбитую пену — был полный штиль.
— Я приехал лишь спросить, зачем ты это сделал? — спросил Хортов, когда удалились от берега.
— Это кто с алмазами в волосах? Жена твоя? — вместо ответа спросил Пронский.
Андрей хотел оторваться от Мавра, прибавил скорости — тот не отставал.
— Барон мне смеялся в лицо… Лишили наследства!..
— Читал про барона, читал. Железная стрела торчала из области сердца. Писали, ритуальное убийство, которое никогда не раскроют.
— Как с акциями распорядились?.. Немцам вернули? За шиш с маслом?
— Да нет… Передали Украине.
— Почему Украине? С какой стати?
— Не знаю… Их дело теперь… Вроде, в обмен на какие-то бомбардировщики или военные корабли… Всякое болтают. А мне уже не интересно, Мавр сделал свое дело.
— Сделал… За крест? За «линкольн»?
— Еще генерал-полковника дали, пенсию министерскую… А самое главное, я себе имя вернул. Значит, и достоинство княжеское, и, главное, родовую усадьбу в Черниговской области. Сейчас оттуда банк выселяют, освобождают помещение. Велел реставрацию сделать, чтоб как было… Так что зиму буду там, лето — здесь…
— Не могу поверить! — Хортов схватил его за руку, пытался остановить и развернуть к себе, Пронский вырвался и, будто крейсер, пошел в открытое море.
— Не можешь?.. А почему? Даже барон поверил!
— Нет логики… Хранить столько лет… А потом отдать… Ты должен был сжечь их!.. Или я тебя плохо знаю.
