Книга Перепутье - Даниэла Стил

— Я не хочу.

Он рискнул снова коснуться запретной темы.

— Ты слышала что-нибудь о Нике?

— Нет. — Она замкнулась, голос ее стал ледяным.

— Ты писала ему?

— Нет, и не собираюсь. Ты меня уже спрашивал об этом.Больше не спрашивай.

— Почему? По крайней мере, ты могла бы сообщить ему осмерти Армана.

— Зачем? — В ее голосе послышался гнев. —Кому это нужно? Я дважды отвергла этого человека. Я больше не хочу мучить егонапрасно.

— Дважды? — Дядя удивился и внимательно посмотрелна Лиану.

Она была раздосадована: какое все это имеет теперь значение?

— Все это уже было на «Довиле» после оккупации Парижа.Мы полюбили друг друга, но из-за Армана я все прекратила.

— Извини, я не знал…

Лиана казалась дяде во многих отношениях странной и скрытнойженщиной, но он восхищался ею. Итак, у них и раньше был роман. Он подозревалэто, но никогда не был уверен.

— Но ведь вы оба так переживали, когда он уезжалотсюда.

Лиана посмотрела дяде в глаза.

— Я не хочу снова проходить через это, дядя Джордж.Произошло слишком много всего. Лучше пусть все останется так, как есть.

— Но теперь-то ты не заставишь его сновастрадать? — Он умолк, имея в виду, что теперь она свободна.

— Не знаю, смогу ли я жить с чувством вины за то, чтосовершила. Мне все еще кажется, что Арман догадался обо всем. Но даже если этоне так и он ничего не знал, все это было неправильно. Нельзя строить жизнь наошибках. Зачем мне писать ему? У него снова появится надежда, а я, может быть,и недостойна этого. Я не могу снова обрекать его на страдания — в третий раз.

— Но он же должен понимать, что ты чувствуешь, Лиана.

— Он понимал, он всегда говорил, что будет следоватьмоим правилам. А мои правила говорили мне, что я должна вернуться к мужу.Некоторые из моих правил. — Она почувствовала к себе отвращение. Так онаизводила себя месяцами. — И я больше не хочу об этом говорить.

Она оглянулась на то время, когда у нее было два любимыхчеловека, а сейчас не осталось ни одного. Она не увидит снова ни того, нидругого.

— Я думаю, ты не права, Лиана. Ник знает тебя лучше,чем ты сама. Он мог бы помочь тебе.

— Он еще найдет кого-нибудь. Кроме того, у него осталсяДжонни.

— А ты? — Дядя очень беспокоился о ней. Если такпойдет и дальше, она в один прекрасный день просто свалится.

— Мне хорошо и так.

— Я не верю этому, да и ты тоже.

— А я большего и не заслужила, дядя Джордж!

— Когда же наконец ты сойдешь с этого креста?

— Когда расплачусь сполна.

— А ты не забыла, что у тебя есть и другиедолги? — Лиана покачала головой. — Ты потеряла мужа, которого, как тысчитаешь, предала. Но ты ведь была привязана к нему до конца. Ты дажеотказалась от человека, которого любишь. И ты хранила его тайну все эти годы. Яведь тоже травил тебя из-за Армана, а ты вынуждена была бежать из Вашингтона,травимая и опозоренная. Разве этого не достаточно? Ты решила полностьюпосвятить жизнь раненым в хирургическом отделении? Чего ты хочешь еще? Остричьволосы и надеть рубище? Лиана улыбнулась.

— Не знаю, дядя Джордж. Может быть, я буду лучшеотноситься к миру, когда кончится война.

— Нам всем будет лучше, Лиана. Сейчас очень трудныевремена. Вспомни о евреях, которых выволакивают из их домов и отправляют влагеря, о детях, которых убивают в Лондоне, о нацистах, расстрелявших Армана, отонущих кораблях и… список этот можно продолжить до бесконечности. Но несмотряни на что, ты все же должна утром просыпаться с улыбкой, смотреть в окно иблагодарить Бога за то, что ты живешь, и протягивать руку тем, кого любишь. —Он протянул ей руку, она взяла и поцеловала ее.

— Я люблю тебя, дядя Джордж. — В эту минуту онаказалась маленькой девочкой. Он коснулся рукой ее светлых шелковистых волос.

— Я тоже люблю тебя, Лиана. И по правде говоря, люблю этогомальчика. Я бы хотел когда-нибудь увидеть вас вместе. Это было бы хорошо и длятебя, и для детей. Я ведь не буду жить вечно.

— Нет, будешь. — Она снова улыбнулась — Лучше быжил.

— Но этого не случится. Подумай о том, что я тебесказал. Это твои долг по отношению к себе самой и к нему.

Но Лиана не прислушалась к ею словам, а продолжала каждыйдень ходить в госпиталь, убивая себя в больничных палатах. А потом возвращаласьдомой, чтобы отдать дяде и дочерям то, что у нее еще осталось.

Пятнадцатого октября «Энтерпраис» с Ником на борту,по-прежнему рвущимся в бой, вновь взял курс на Гвадалканал. Два месяца наГавайях чуть не свели его с ума.

«Энтерпрайс» достиг Гвадалканала двадцать третьего октября.Здесь он соединился с «Хорне-том». Во главе флотилии стоял теперь контрадмиралТомас Кинкайд. Американцам противостояли четыре японских авианосца, которыепытались отбить взлетную полосу, названную Хендерсон-Филд, но американцыудерживали позиции.

Двадцать шестого октября адмирал Хелси, командующийтихоокеанским флотом, дал приказ атаковать японцев. Бой был тяжелый, и японцыоказались сильнее. «Хорнет» был взорван и затонул. Тысячи людей погибли.«Энтерпрайс», несмотря на тяжелые повреждения, выстоял. К всеобщей радости, онпродолжал борьбу. В Штатах все напряженно слушали радио. И Джордж наблюдал, какЛиана с застывшим выражением ужаса в глазах тоже слушает новости.

— Ты думаешь, что он тоже там?

— Не знаю. — Но глаза выдавали ее. Дядя мрачнопокачал головой.

— Я тоже об этом думаю.