Да ладно, — бросает Теммин. — Отращиваю бороду, только и всего.
Как Джом, — замечает Джее.
Как Джом, — тихо повторяют остальные и, снова подняв стаканы, чокаются и пьют.
Тут мне один дроид-мышь нашептал, — говорит Кондер, наклонившись к Теммину, — что Новая Республика организует новую летную академию на Хосниан- Прайме. И я слышал, будто тебя берут туда курсантом. Верно?
Угу. Что такого?
Может, в самом деле научишься пилотировать корабли, — подмигивает Синджир. — Они, знаешь ли, все- таки не игрушки, которые можно расколотить о землю.
Не дерзи ему, а то опять начнет огрызаться, — усмехается Кондер.
Синджир корчит недовольную гримасу:
Ну вот такая я наглая сволочь, что поделаешь!
Если серьезно — ты должен гордиться, Теммин, — продолжает хакер. — Хотя наверняка будешь скучать по мамочке, а?
Ну, насчет этого... — начинает Теммин.
Я полечу с ним, — заканчивает за него Норра. Все удивленно поднимают брови, и она отвечает на незаданный вопрос: — Успокойтесь. Я вовсе не зацикленная на заботе мамаша, которая не может отпустить от себя сыночка, Главным инструктором, по крайней мере на на-
чальном этапе, там будет Ведж. И он пригласил меня в качестве преподавателя. — Она не упоминает о том, что они с Веджем немало времени проводят вместе. Нет, это вовсе не романтические отношения — во всяком случае, так убеждает себя Норра. Память о Брентине еще свежа, словно ожог, и женщине хочется, чтобы эта боль оставалась с ней как можно дольше. — Видимо, они считают, что я не такой уж ужасный пилот.
Со всех сторон слышатся поздравления.
Какое-то время они обсуждают, чем занимается каждый из них. «Черное солнце» и «Красный ключ» расправляют плечи, и у Джее появляется надежда расплатиться с долгами, в чем ей может помочь новая разношерстная команда охотников за головами. Синджир остается советником Канцлера, перед которой теперь стоит задача найти третьего советника, способного рассудить постоянно спорящих Синджира и Сондива Селлу. Хана и Леи сейчас здесь нет, но оба, вероятно, останутся на Чандриле, хотя, как замечает Синджир, принцессе не терпится вновь броситься помогать планетам, все еще страдающим под гнетом остатков Империи.
Наступает ночь, и Серебряное море освещает луна. Разговоры стихают, и все постепенно расходятся. Джее говорит, что улетает вместе с новой командой. Синджир с таким видом, будто его тошнит, сообщает, что завтра его ждет очередное утреннее совещание, которое, по его словам, представляет собой столь изощренную пытку, что в свое время ему следовало бы включить ее в свой постоянный арсенал.
Выйдя из бара, Синджир посылает Кондера вперед, а сам задерживается рядом с Джее. С моря дует прохладный ветер, снизу доносится шум бьющих об утес волн. Джее пристально наблюдает за Синджиром — что-то в нем явно изменилось. Его плечи уже не столь напряжены, черты смягчились, пусть и едва заметно. Кажется, что он сбросил некую ношу, которую она не в состоянии до конца
осознать. Походка его легка и беззаботна, он будто бы обрел внутреннее умиротворение, пусть даже оно и кажется временным и несколько непривычным.
Похоже, ты все-таки нашел свою звезду, — говорит Джее.
Кондера?
Нет. Хотя, может, и его тоже. Я имею в виду — ты нашел свою жизнь. Свою цель, которую не мог найти со времен Эндора. Ты больше не «такаск уолласк ти дан», Синджир.
Синджир наклоняется к Джее и обнимает ее за плечи.
Ну, не знаю. Без тебя я точно бы пропал.
Все у тебя будет отлично. Ты ведь теперь респектабельная фигура, забыл?
Респектабельная? Ха! Я всего лишь спустился на пару ступеней по моральной лестнице — от имперского пыточных дел мастера до политического советника.
Я просто рада, что у тебя теперь есть цель.
Похоже, мы все нашли свою цель.
Джее усмехается, наклонив голову, и волосы ее падают набок, обнажив часть черепа с отломанными рогами.
Свою я никогда не теряла.
Но она ведь слегка изменилась?
Гм... пожалуй. Как минимум я научилась командной игре, — вздыхает она. — И еще я поняла, что, возможно, моя тетя не так уж и ошибалась. Возможно, мне следует теперь браться за... скажем так, более этичную работу. Нет ничего плохого в том, чтобы иногда помогать другим, пока тебе за это платят. В конце концов, жить на что-то надо.
Ты же справишься?
Что? — хмурится Джее. — Ты о моих долгах? Ничего со мной не случится. За мной и так уже довольно долго охотились, а теперь у меня есть команда, которая прикрывает мне спину. Хотя, если честно, эта команда, скорее всего, тут же продаст меня, получив достаточно щедрое предложение, но, если до этого дойдет, я сожгу все мосты.
Нет. Я имел в виду Джома.
Джом. Само это имя причиняет ей боль. За этот вечер она слышала его многократно, и каждый раз ей казалось, будто она получает незримый удар под дых.
Между нами с Джомом никогда не было ничего серьезного. Просто глупости, которые бы все равно ни к чему не привели, и меня это вполне устраивало. Он... — Она с трудом сдерживается, пытаясь не сорваться. — Он был идиотом, который любил меня больше, чем его любила я. Это его и погубило.
Это не твоя вина.
Нет. Не моя. Его. Но я все равно не могу ничего с собой поделать, и хуже всего то, что ничего уже не исправишь. Этот долг мне никогда не оплатить, поскольку платить его некому.
Жизнь — это не одни долги.
Вся суть жизни в долгах. Ты накапливаешь их, а потом выплачиваешь. Другие одалживают у тебя, а ты пытаешься все вернуть.
То есть вся твоя жизнь — это бухгалтерская книга?
Примерно так.
Синджир привлекает ее ближе.
Твой цинизм придает мне жизненных сил, дорогая моя Джее.
Взаимно. К сожалению, мне пора.
Мы ведь еще увидимся?
Не знаю, — искренне отвечает она.
Что ж, вполне честно.
Он целует ее в висок, и они еще несколько мгновений стоят, обнявшись, на утесе, под которым разбиваются о камни морские волны. А потом они расходятся в разные стороны.
Мы с ними еще увидимся, — говорит Теммин.
Знаю.
Мне не хватает папы. Мне не хватает Костика. Они должны были быть с нами.
Знаю. Мне их тоже не хватает.
Норра смотрит на сына. Ей до сих пор удивительно видеть, насколько он вырос за то короткое время после ее возвращения на Акиву. Щеки его округлились, волосы стали гуще, глаза чуть темнее. Теммин раздался в плечах; когда он был младенцем, она восторгалась его превращением в начинающего ходить малыша, а позже ее поразило, насколько быстро малыш стал мальчиком. Потом мальчик превратился в подростка, а теперь подросток стал юношей. Так много перемен...
