Телеграмма вел. князя Николая Николаевича начальнику штаба Ставки Верховного главнокомандующего генералу М. В. Алексееву
[На №] 1919. В сношениях с правительством считаю, что выразителем объединенного мнения армии и флота, но не как коллегиального мнения главнокомандующих, должен быть я. Несомненно, для этого мне необходимо знать ваше мнение и мнение главнокомандующих. Священный долг всех командующих армиями и флотов принять все меры к тому, чтобы армия и флот, несмотря ни на что, исполнили свой долг в бою с врагом. Выехать на Ставку в данную минуту считаю невозможным, так как несколько дней не будет возможности в должной мере сноситься с вами и правительством в Петрограде для ориентировки, дабы давать соответственные указания по армии и флоту. Я уже послал телеграмму председателю Совета Министров, прося его держать меня в курсе дела, дабы я мог ему сообщить мое мнение, какие меры желательно принимать в тылу и для достижения согласованности в наших действиях. Ожидал манифест о передаче престола наследнику цесаревичу с регентством великого князя Михаила Александровича. Что касается сообщенного вами сегодня утром манифеста о передаче престола великому князю Михаилу Александровичу, то он неминуемо вызовет резню. Кроме того, его редакция и не указание наследника престола могут, несомненно, вызвать осложнения. Вот по этому вопросу мне особенно важно знать мнение председателя Совета Министров, которое и запрашиваю. Вопрос же об Учредительном Собрании считаю для блага России и победоносного конца войны совершенно неприемлемым. [№] 3318.
Дворцовый комендант генерал-майор Свиты императора В. Н. Воейков. Воспоминания
Третьего марта днем на одной из остановок по пути к Могилеву в императорский поезд вошел Базили, директор дипломатической канцелярии при штабе Верховного главнокомандующего. Командирован он был генерал-адъютантом Алексеевым под предлогом представления на утверждение Его Величеством проекта извещения наших союзников об отречении Государя императора от Престола, на самом же деле был послан от штаба разведчиком – для выяснения отношения Государя к чинам Ставки. /…/ По прибытии на станцию Могилев Государь был встречен генерал-адъютантом Алексеевым с офицерским составом чинов как штаба, так и военных управлений, находившихся в Ставке Верховного главнокомандующего. Вид у встречавших был весьма подавленный. Государь вышел из вагона, обнял генерала Алексеева, поздоровался с генералами и старшими чинами, а затем поехал в дом губернатора, где внешне все оставалось в том же виде, в каком находилось в день недавнего выезда Его Величества.
Штабные офицеры старались замаскировать деяния генерала Алексеева рассказами о том, как он на коленях умолял Его Величество даровать стране ответственное министерство, а также не покидать Ставки в такие тревожные дни. Когда я проверил эти слухи у Государя, он был очень удивлен и сказал, что об ответственном министерстве Алексеев с ним, действительно, говорил, но не стоял на коленях. Что же касается отъезда из Ставки, то такого совета Государь от Алексеева не слыхал. …
В этот последний приезд Его Величества в Могилев никакой почты и никаких телеграмм Государю не подавали. Полковник, заведовавший отделом прессы штаба Верховного главнокомандующего, сказал мне, что будет присылать агентские телеграммы с тем, чтобы я давал возможность Государю быть в курсе происходивших событий. Исполнил он свое обещание только раз: в тот же вечер я получил пять или шесть листов телеграмм, дававших сведения о полном хаосе, воцарившемся в столице.
Воейков В. Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя императора Николая II. М., 1995. С. 193–195.
Акт (Манифест) отречения{286} Михаила Александровича Романова от престола до решения Учредительного собрания
3 марта 1917 г.
Тяжелое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.
Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, через представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему и облеченному всею полнотою власти впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
Михаил.
3/III – 1917 г. Петроград.
ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2101 (б). Л. 2. Факсимиле; Ф. 668. Оп. 1. Д. 131. Л. 1. Типографский экземпляр. Архив новейшей истории России. Серия «Публикации». Т. III: Скорбный путь Романовых (1917–1918 гг.). Гибель царской семьи. Сб. документов и материалов / Отв. ред. и сост. В. М. Хрусталев, при участии М. Д. Стейнберга. М., 2001. С. 51.
Из протокола заседания Исполкома Петросовета об аресте Романовых
3 марта 1917 г.
С л у ш а л и: 1. Об аресте Николая и прочих членов династии Романовых.
П о с т а н о в л е н о:
1. Довести до сведения Рабочих Депутатов, что Исполнительный Комитет Совета Рабочих и Солдатских Депутатов постановил арестовать династию Романовых и предложить Временному правительству произвести арест совместно с Советом Рабочих Депутатов. В случае же отказа запросить, как отнесется Временное правительство, если Исполнительный Комитет сам произведет арест. Ответ Временного правительства обсудить вторично в заседании Исполнительного Комитета.
2. По отношению к Михаилу произвести фактический арест, но формально объявить его лишь подвергнутым фактическому надзору революционной армии.
3. По отношению к Николаю Николаевичу, ввиду опасности арестовать его на Кавказе, предварительно вызвать его в Петроград и установить в пути строгое над ним наблюдение.
4. Арест женщин из дома Романовых производить постепенно, в зависимости от роли каждой в деятельности старой власти.
