Я спросил насчет Хакона, сына Строма, и услышал от хозяина таверны, что Хакон уехал поутру в Тенитею, где стоят лагерем ополченцы, но должен вскорости вернуться.
Голод и усталость напомнили о себе. Я поел, чувствуя на себе вопросительные взгляды, а потом хозяин постелил для меня в углу медвежью шкуру, я лег и уснул как убитый. А вечером приехал Хакон, сын Строма, и разбудил меня.
Хакон — человек высокий, плечистый и жилистый, как и большинство жителей Западной Марки,— носил такой же наряд, как у меня: охотничья рубашка и штаны из оленьей кожи, с бахромой, и мокасины. С ним пришло полдюжины лесовиков; рассевшись на длинной скамье у двери, они поглядывали на меня по-над кружками с пивом.
Когда я назвался и заявил, что принес для Хакона весточку, он присмотрелся ко мне и пригласил за стол, ломившийся под тяжестью кожаных кружек с пенным напитком.
— Ведомо ли тебе, как обстоят дела в Тандаре? — спросил я.
— Сюда ничего достоверного не доходит, слухи одни.
— Вот для того я и пришел. С вестью от Бранта, сына Драго, губернатора Тандары, и от совета капитанов. И этот знак подтверждает, что мне можно верить.— С этими словами я макнул палец в пену и нарисовал на столе символ, тотчас его стерев.
Хакон кивнул, глаза его заинтересованно блеснули.
— Вот что велено передать,— продолжал я.— Тандара признала власть Конана. Она готова помогать его друзьям и давать отпор его врагам.
Тут он обрадованно заулыбался и тепло сжал мою смуглую руку грубыми пальцами.
— Вот и славно! — воскликнул Хакон.— Ничего другого я и не ждал.
— Разве могут тандарцы забыть Конана? — произнес я.— Ведь даже я, хоть был в ту пору только мальчишкой, запомнил, как он служил разведчиком в лесах Конаджохары. Когда к нам прискакал гонец и сообщил, что Пуантен поднял восстание, что Конан решил сесть на трон и просит у нас даже не добровольцев в армию, а лишь лояльности,— ответ наш был прост:
«Мы не забыли Конаджохару». После этого на нас двинулся по болотам барон Аттелиус, но мы устроили засаду в Малой пустоши и посекли войско на куски. Теперь, пожалуй, можно не опасаться нашествия на Тандару.
— Хотел бы я то же самое о Шохире сказать,— нахмурился мой собеседник.— Послали мы гонца к барону Тасперасу, а он в ответ: поступайте как знаете. Сам он принес присягу Конану, примкнул к повстанцам, но рекрутов на западе набирать не намерен. И барон, и Конан понимают, что Западная Марка должна охранять границу, здесь каждый боец на счету. Однако Тасперас вывел свои войска из крепостей, и теперь их гарнизоны состоят только из нас, лесовиков. На нашей земле не обошлось без мелких стычек, особенно в городах вроде Койа-ги, где много лояльных Нумедидесу помещиков. Но они частью сбежали в Каунавагу вместе со своими присными либо смирились и пообещали тихо сидеть у себя в замках,— к примеру, так поступил лорд Валериан Шондарский. Ушедшие лоялисты поклялись вернуться и всем нам перерезать глотки. Брокас, между прочим, уже выступил с войском и пересек границу. В Каунаваге он первый богатей и предводитель дворянства. Сюда доходят слухи о том, как знатная сволочь измывается над сочувствующим Конану простонародьем.
Ничуть не удивленный, я кивнул. Каунавага — самая большая, богатая и густонаселенная провинция Западной Марки. Тамошняя знать весьма влиятельна, чего не скажешь о нашей, тандарской. У нас ти тулованных особ с толстыми денежными мешками по пальцам можно пересчитать, и не дай Митра, чтобы их прибавилось.
— Брокас, пес, требует, чтобы мы поклялись в верности Нумедидесу,— продолжал Хакон.— Сдается мне, этот болван вознамерился усмирить всю Западную Марку — авось за такую услугу Нумедидес сделает его своим наместником. Его армия состоит из аквилонской тяжелой конницы, боссонских лучников, каунавагских ополченцев, шохирских ренегатов. Сейчас он стоит в Койаге, это десять миль за рекой Огаха. А в Тенитее собралась уйма беженцев из разоренной им восточной земли. Но мы не боимся Брокаса, хоть у него и численное превосходство. Чтобы на нас напасть, необходимо переправиться через Огаху. А там хорошо укреплен западный берег и дорога завалена — коннице не пройти.
— А вот это уже напрямую относится к моей задаче,— сказал я.— Мне разрешено предложить подмогу: сто пятьдесят лесовиков. Понимаю, это не бог весть что. Но тандарское войско не сражается на чужой земле, такой уж у нас обычай. Даже не будь его, мы бы не смогли дать больше, поскольку сейчас идет война с кланом пантеры.
— Что ж, это хорошая новость для нашего командира.
— Как?! — воскликнул я.— Разве не ты командуешь гарнизоном Кваньяры?
— Нет,— ответил Хакон,— Дирк, сын Строма, мой брат.
— Эх, знал бы — сразу бы к нему пошел,— вздохнул я.— Брант, сын Драго, думает, что ты здесь главный. Впрочем, не важно.
— Ну, еще по кружечке, и мы пойдем в крепость, так что Дирк получит известие из первых рук. Что же до меня, то мой потолок — маленький отряд разведчиков. Командовать целой крепостью очень уж хлопотно.
Как я вскоре понял, Хакон и вправду не годился в начальники большому отряду, очень уж рисков и тороплив. Хотя и отчаянной храбрости ему было не занимать.
— Как я понял, на границе с вашей стороны не войско стоит, редкая цепь сторожей,— заметил я.— А что пикты?
— Мы договорились о перемирии, они слово держат,— ответил Хакон.— Вот уже который месяц на границе тихо. В смысле, нет серьезных боев, ну а поединки — обычное дело.
— Похоже, усадьба Валериана брошена.
— Нет, Валериан там, с горсткой челяди. А вот где его дружина, неизвестно. Куда-то он ее отослал. Кабы не его посул держаться в стороне, мы бы его посадили под замок. Пикты себе позволяют якшаться с очень немногими из белых, и Валериан — в их числе… А ну как он подговаривает дикарей к набегу — мы тогда враз окажемся меж двух огней. К нему прислушиваются ястребы, рыси и черепахи. Говорят, он даже побывал в стойбищах волков и вернулся живым.
А вот это очень и очень странно, подумал я. Племя волка — это название знаменитого своей воинственностью и свирепостью союза нескольких кланов. Его земли лежат на западе, за охотничьими угодьями трех упомянутых Хаконом племен. И хотя обычно волки держатся в стороне от границы, жители Шохиры привыкли учитывать угрозу их яростного нашествия.
Хакон глянул на вошедшего в таверну долговязого мужчину в сапогах, коротких штанах и алом плаще.
— Валериан собственной персоной,— шепнул он мне.
Я вздрогнул от неожиданности и тотчас оказался на ногах.
— Это же он,— показал я рукой.— Он был ночью по ту сторону границы, в стане ястребов, любовался танцем меняющейся змеи!
Валериан услышал и резко повернулся ко мне. От его лица отлила кровь, глаза блеснули, как у пантеры.
Хакон тоже резко встал.
— Да что ты говоришь?! — вскричал он.— Валериан пообещал…
— Плевать! — воскликнул я в гневе, устремляясь на высокого помещика.— Я лежал в кустах тамариска и видел все! Ни с каким другим не спутаю эту мерзкую физиономию! Клянусь, он там был, голый и раскрашенный, как самый настоящий пикт…
