«Вы не заставите меня поверить, что ваши отношения с Вильямом были взаимными, что вы были на равных».
Мы были, Лисс. Вначале. Но Йо, как я все еще его называю, привязался ко мне. Он прицепился намертво, будто речь все еще шла о жизни и смерти. Он обожествлял меня. И я не мог быть никем иным, только этим нужным ему богом.
А Ильва, спросишь ты, как я не понял, кто ее убил?
Я не видел никакой связи. Я хочу, чтобы ты мне поверила, Лисс. Какая-то девушка в Бергене по имени Ильва. Фотография на первых полосах. Может, и похожа на ту, что я видел в отпуске много лет назад. Может, нет… Конечно, я обнаружил бы тут связь, если бы смог. Мы часто о ней говорили. Я должен был выстраивать ее образ в его фантазиях. Учить его, как к ней приблизиться. Она была символом женственности. Я вел его в эту сторону, к ней, к девушке его возраста. Не к Ильве в буквальном смысле, но к Ильве как к образу.
Понимаешь меня, Лисс? Скажи, что понимаешь меня.
Тебя больше здесь нет. Только звук твоих шагов остался в комнате. Звук захлопывающейся двери. И звук этих сказанных тобою слов: «Вы убили Майлин».
Знаешь ли ты, что все в твоих руках, все, что произойдет теперь? Блуждать вслепую. В вечной засухе. Или найти капли воды. «Мир, превосходящий всякое разумение».
* * *
Лисс дошла до дороги и стала спускаться в облаке холодного выхлопного газа. Снова пошел снег, но ветер немного стих. Она дошла до станции метро, побрела дальше вдоль края дороги. Ноги после обморожения все еще болели. Ровный поток машин двигался навстречу и разбрызгивал грязный снег.
У Центральной больницы Лисс повернула и зашагала вверх по дороге, мимо сумасшедшего дома. Самое старое в стране прибежище для душевнобольных. Оно стоит тут уже больше ста пятидесяти лет. Однажды сюда заперли ее бабушку. За несколько месяцев до ее гибели. Или она сама покончила с собой? Может, она связала белье и одежду в веревку, закрепила ее на крючке для люстры, накинула ее на шею и оттолкнула стул? Никто об этом не говорил, случившееся было вычеркнуто из истории и кануло в молчании. Что осталось после нее? Несколько черно-белых фотографий красивой женщины, странной и отстраненной.
На тропинке у озера Согнсванн лежал очень глубокий снег. Лисс прокладывала дорогу. Слышала звук собственных шагов. Она остановилась и обернулась, рассматривая следы в плотном снегу. «Скоро они исчезнут, — подумала она, и эта мысль зацепилась за другую: — Он поймал меня, и я не разбилась». Он подбрасывал меня снова и снова, но ни разу не дал мне упасть.
Дойдя до конца озера, она решилась. Не стала подниматься дальше в гору, а повернула направо и пересекла парковку. Перед входом в Институт физкультуры Лисс остановилась и отправила сообщение.
Прошло три минуты, и Йомар Виндхейм сбежал вниз по лестнице.
— Прости, что прерываю твои занятия.
Он стоял, разинув рот.
— Решила, тебе все-таки стоит посмотреть на одноглазого тролля, — сказала она. — Ты же любишь ходить на шоу фриков.
Он подошел ближе. Во второй раз положил руку ей на щеку. Теперь она не стала ее отводить.
— Я хочу попросить тебя о двух вещах, Йомар.
— Да, — сказал он.
— Во-первых, отвези меня к себе в квартиру. Как ты планировал в тот вечер, когда мы должны были пойти в ресторан.
Он стоял и смотрел в ее здоровый глаз. Может, пытался найти код, который расшифровал бы и разъяснил, что произошло.
— Лисс… — сказал он наконец.
— Второе потом скажу, — прервала она. — Одно условие — не говори о своем дедушке. Ни слова.
Он был одет легко, в одной футболке, но обнял ее, будто это ей надо было согреться.
Она стояла раздетая у окна в его гостиной на восьмом этаже, пыталась разглядеть что-то в кружащемся снеге. «Наверняка в ясные дни отсюда далеко видно, — думала она. — Весь город и фьорд, очень далеко… Майлин ничего не рассказала матери о тех ночах в Лёренскуге. Хотела ее оградить. Теперь никто не знает, что же там было, — думала Лисс. — Никто, кроме того, кто уехал и не возвращается. И меня, которая не в состоянии ничего вспомнить…» И с этим надо жить дальше — между тем, что она не может вспомнить, и тем, чего никогда не забудет.
Она слышала, как Йомар встал с кровати. Зашел в комнату. Его руки обняли ее сзади. От них пахло чем-то вроде смолы, не слишком сладко, не слишком сильно. Можно научиться любить эти руки.
— Санитарка в больнице предложила, чтобы ты была моей девушкой.
Она засмеялась:
— Она думала, что так и есть.
Он отошел и несколько секунд смотрел на нее в сером свете:
— Я многого в тебе не понимаю, Лисс. Но это не страшно, потому что у меня полно времени все это выяснить.
Она опустила глаза.
— Я хотела тебя попросить о двух вещах, — сказала она. — Теперь я хочу рассказать про второе.
Почти три часа они ехали до центра. Несколько раз он сворачивал в сторону, на автобусную остановку или на тротуар, глушил двигатель. Сидел и смотрел в лобовое стекло, пока она рассказывала. Когда он остановился перед Полицейским управлением, был уже вечер.
— Я пойду с тобой.
Она покачала головой.
— Тогда я подожду здесь, — настаивал он, показав на свободное место на другой стороне улицы.
— Ты что, ничего не понял, Йомар Виндхейм?
— Я жду.
Девушка за стойкой была ее ровесницей. Темноволосая, с азиатскими чертами. На форменной рубашке удостоверение с фотографией.
— Чем могу вам помочь? — спросила она тоном то ли обычным, то ли заранее отказывающим.
— Мне надо поговорить с инспектором по фамилии Викен.
Она подумала об этом заранее. Это должен быть он.
— Викен — это который в отделе по убийствам и изнасилованиям? Я не могу пока…
— Дело касается убийства.
Девушка в форме несколько раз моргнула, потом произнесла:
— Вы уверены? Тогда надо обратиться в дежурную часть.
Лисс оперлась обеими руками на стойку:
— Это случилось давно, больше месяца назад. И не здесь, а в Амстердаме.
Девушка сняла трубку. Повесив ее, сказала:
— Он придет и заберет вас через две минуты.
Лисс встала у колонны посреди большого зала. Она скользнула взглядом по галереям, к входной двери. «Две минуты, — подумала она. — Две минуты у него займет закончить дела, пройти по красному коридору, сесть в лифт и спуститься сюда. Есть еще две минуты, чтобы выйти из этих дверей, и никто, ни инспектор Викен, ни кто-либо еще, не узнает, зачем я пришла».
Об авторе и романе
Торкиль Дамхауг, по образованию врач-психиатр, дебютировал в литературе в 1996 году и сразу же привлек к себе внимание. Критики не скупятся на похвалы Дамхаугу, единодушно считая его ведущим норвежским писателем детективного жанра. В настоящее время он автор шести романов, признанный мастер психологического триллера, а его книги издаются на разных европейских языках.
