— Сударыня, — прямо обратился я к ней, — вы должны понимать, что увиливать теперь бесполезно. Давайте вернемся в дом, вызовем Уэстли и Фоули, и вы честно объясните им свои поступки.
Мисс Аллен не отвечала. Она стояла, нагнув голову, словно обдумывала свое положение. Мгновением позже ее хрупкие плечи затряслись, костлявые пальцы вцепились в ткань вуали и стали нервно теребить ее, так же как в тот вечер, когда умер Монтфорт. И вдруг она резким движением откинула вуаль, открыв лицо. Такого чудовищного выражения я прежде не видел, и надеюсь никогда больше не увидеть. Ее глаза горели безумием, ноздри раздувались, губы превратились в тонкую линию.
— По какому велению рока я должна была терпеть унижения, находясь в доме на положении прислуги? Почему мне было отказано в правах? Почему я не должна была восстановить справедливость?
Она приковалась взглядом к Элис, и, прежде чем я сообразил, какое злодейство она замыслила, мисс Аллен метнулась к ней, схватила за локти и потащила к парапету. Она была высокая женщина, гораздо более сильная, чем казалась внешне. Элис сопротивлялась, изворачивалась, пытаясь высвободить руки, но мисс Аллен крепко держала ее. Элис глянула в головокружительную бездну и обратила недоуменный взор ко мне, словно безмолвно моля о помощи. Я начал осторожно придвигаться к женщинам, но мисс Аллен, заметив это, шагнула к краю.
— Не подходи! — взвыла она. — Еще шаг, и мы обе рухнем вниз.
— Чего вы хотите? — спокойно спросил я.
— Того, что обещал мне Фоули. Что принадлежит мне по праву!
Элис продолжала вырываться; ее лицо исказилось от напряжения.
— Отпустите мисс Гудчайлд, и я постараюсь помочь вам. Мисс Аллен истерически расхохоталась; по ее щекам струились слезы.
— Ни за что.
— Вы, должно быть, понимаете, что вашу просьбу нельзя выполнить в одночасье.
Элис по-прежнему извивалась и выкручивалась, пытаясь вырваться, но тщетно.
— Тогда мне ничего другого не остается! — крикнула мисс Аллен.
Я уже вскидывал меч. Увлеченная борьбой, Элис оторопела, когда вдруг не почувствовала на себе чужих рук. От неожиданности она потеряла равновесие в тот самый момент, когда мисс Аллен резко толкнула ее.
Оглядываясь назад, я теперь затрудняюсь последовательно описать то, что произошло. События развивались так стремительно, что в памяти моей они запечатлелись сплошным путаным клубком. И все же отдельные образы, как оттиски на металлической пластине, отпечатались в моем сознании. Отпихнув мисс Аллен в сторону, я бросился к Элис и схватил ее за руку. Меч я по-прежнему держал на весу, его лезвие сверкало на солнце. Я помню, как блеснули коварством глаза мисс Аллен, когда она, уклонившись от меня, вновь схватила Элис и толкнула ее на острие меча. Я выронил оружие. Оно со стуком упало на площадку, а рядом с ним повалилась Элис. Она подвернула лодыжку и вскрикнула от боли. Я помню, как торжество в глазах мисс Аллен мгновенно сменилось другим выражением. Она споткнулась, потеряла равновесие и опрокинулась через парапет. На ее лице был написан ужас, когда она летела вниз, вопя во все горло. Ее тело грохнулось о землю, и вокруг опять все стихло.
Глава 27
За окнами библиотеки последние лучи послеполуденного солнца окрасили в золото парк, по которому катил экипаж, увозивший к аптекарю в Кембридж разбитое тело мисс Аллен. В библиотеке Фоули, Брадфилд, Элизабет, Уоллес и я — все угрюмые и молчаливые — ожидали прибытия Уэстли и Роберта. Я в смятении мерил шагами комнату. Мне хотелось избавиться от внимания окружающих и в то же время не терпелось высказаться, объяснить все, что камнем лежало у меня на душе. Горбясь, качая головой, я ходил из угла в угол, обдумывая каждую необычную деталь трагических событий. Просто удивительно, как все, что некогда сбивало меня с толку, теперь легко выстраивалось в логическую линию.
Я все еще размышлял, когда из холла донеслись шаги, и в библиотеку вошел Роберт Монтфорт в сопровождении Уэсгли. Их вкратце оповестили о последних событиях, и сейчас на их лицах читалось откровенное изумление. Обоим не терпелось услышать подробности происшедшего. Роберт, одетый по-уличному — в плащ с капюшоном и сапоги, — бросил на меня примирительный взгляд. Интересно, это Фоули укротил его, как обещал, или я неверно оценил его настроение и вскоре стану жертвой его злобных нападок?
— Итак, Хопсон, — обратился он ко мне присущим ему надменным тоном, но без явной угрозы в голосе, — полагаю, вы наконец-то завершили свое расследование самым эффектным образом и теперь желаете нам все объяснить. Моя тетя погибла. Насколько я понимаю, она была убийцей, которого вы искали. — Он начал расстегивать плащ. — Признаюсь, я до сих пор потрясен ее двуличием. Совершенно очевидно, что моя тетушка была не в своем уме. Вы не согласны? Как она могла убить собственного брата?! Непостижимо.
Я угрюмо покачал головой.
— Ваша тетя была убийцей, сэр. Она убила моего друга Партриджа и убила мадам Тренти. Я не считаю ее умалишенной — в ее поступках была своеобразная логика. Однако вашего отца она не убивала.
На лице Роберта отразилось изумление.
— Я не совсем понимаю вас, Хопсон.
— Он покончил с собой. То есть я хочу сказать, милорд, что ваш отец совершил самоубийство, находясь в состоянии депрессии, в которое вверг его крупный проигрыш в карты. Мисс Аллен первой обнаружила его труп и обставила место трагедии так, чтобы создалось впечатление, будто его убили.
Роберт Монтфорт с недоверием смотрел на меня.
— А зачем тогда ей было убивать двух человек, которые к ней не имели абсолютно никакого отношения?
— Позвольте, милорд, я начну с гибели вашего отца, лорда Монтфорта. Ибо его смерть — ключ ко всей трагедии.
Роберт не замедлил воспротивиться.
— Я вижу, вы по-прежнему строите из себя важную особу, не считая нужным прислушиваться к мнению тех, кто стоит выше вас.
— Я далек от подобных намерений, милорд.
Лицо Роберта потемнело. Заметив, что отношения между нами начинают быстро портиться, Уэстли вышел на середину комнаты и поднял правую руку.
— Минуту внимания, господа. Роберт, надеюсь, вы позволите Хопсону объяснить все так, как он считает нужным. В конце концов, это он распутал все преступления.
Бросая исподлобья сердитые взгляды, Роберт сел в кресло у камина. Уэстли кивнул мне, и я, не дожидаясь повторного приглашения, начал свою речь:
— В Новый год лорд Монтфорт был преисполнен отчаяния. Он задолжал лорду Фоули значительную сумму и все утро провел со своим поверенным, господином Уоллесом, составляя документ, регулирующий уплату долга. Лишившись огромной части своего состояния, он утратил интерес к жизни. В последние недели он часто подумывал о том, чтобы свести счеты с жизнью, и в результате принял решение покончить с собой, планируя самоубийство и как избавление от страданий, и как акт возмездия. Он делал ставку на то, что, лишив себя жизни, он оставит Фоули без выигрыша. Думаю, если мы спросим господина Уоллеса, он подтвердит, что лорд Монтфорт был немало озабочен тем, как характер его смерти может повлиять на правомочность документа, который он незадолго до этого подписал. Во время ужина в тот вечер я случайно услышал обрывок разговора, из которого следовало, что они недавно обсуждали этот вопрос.
