Книга Всегда твой - Кай Хара

Я вырвалась из его хватки и подняла на него глаза.

— Твои обычные угрозы на этот раз не сработают.

Он обнажает зубы — движение настолько первобытное, что у меня по коже бегут мурашки.

— Это не угрозы, Сикс. — Он говорит, его голос расплавлен. — От глупого решения с твоей стороны их отделяет один шаг. Мне нужно, чтобы ты это поняла.

Рыдание подкатывает к моему горлу и срывается с губ. Я толкаю его со всей силы, и ему хватает благородства хотя бы сделать шаг назад, его руки опускаются на бока. Я выскальзываю, и его горячие глаза следят за мной, пока я прокладываю между нами столь необходимое расстояние.

— Ты не хотел меня, когда я была твоей невестой. Не притворяйся, что хочешь меня сейчас, когда я принадлежу кому-то другому.

— Ты не принадлежишь никому. — Он зарычал, хлопнул руками по столешнице, и его голос громким эхом отразился от стен. Мягче, почти соблазнительно, он повторяет. — Ты не принадлежишь никому, кроме меня. На тебе мое имя, на тебе мои засосы, и очень скоро я снова буду кончать в тебя.

— Ты больше никогда не прикоснешься ко мне, Феникс, а эти следы со временем исчезнут. Что касается татуировки, — говорю я, скрещивая руки перед собой. — Современные технологии — замечательная вещь. Я могу удалить ее всего за пару сеансов. Мы же не хотим, чтобы мой новый жених понял это неправильно.

В его глазах вспыхивает ледяная ярость, а температура в комнате падает на тридцать градусов. Он убирает руки с барной стойки и выпрямляется так медленно, что, клянусь, я слышу, как каждый его позвонок проскальзывает в пространство, когда он разворачивает свое тело во весь свой огромный рост.

Он идет ко мне, его шаг нетороплив и неспешен, и этот полный самоконтроль гораздо страшнее, чем когда он его теряет. В нем нет никаких эмоций, только холодный расчет и сосредоточенность на цели.

Мне.

Ему не нужно теснить меня, чтобы физически запугать. Когда до него остается два шага, он останавливается и произносит слова таким леденящим душу тоном, что они скользят по моему позвоночнику и оставляют холодный след, который, я знаю, я буду носить с собой всегда.

— Только попробуй, дать твою.

Я с трудом сглатываю застрявшую в горле эмоцию и отвожу взгляд. Воздух вокруг нас плотный, словно физическое присутствие, наполненное тем, что мы так и не сказали друг другу.

— Почему? — повторяет он, его собственное горло работает с трудом. — Я не понимаю, почему.

В кои-то веки он не скрывает своих эмоций. У него хватает наглости говорить о том, что он растерян, обижен и предан, и я так зла на него за то, что он ведет себя так, будто проблема во мне. За то, что он ведет себя так собственнически, когда у него есть все намерения отшвырнуть меня в сторону при первой же возможности.

— Не могу поверить, что ты притворяешься, будто не знаешь, почему я разорвала эту чертову помолвку. Зачем ты это делаешь, Феникс? Зачем ты притворяешься, что хочешь меня, ревнуешь к моему новому жениху, если все это время ты притворялся, что согласен на наш брак, только чтобы спланировать свой побег?

— Что ты…

— Имя Бахманн тебе знакомо?

Он краснеет, подтверждая свою вину раз и навсегда, а на меня накатывает новая волна тошноты, едва не поставив меня на колени.

— Да, я так и думала, — с горечью говорю я. — Я видела его письмо, я все знаю. О деньгах. План разорвать отношения до подписания контракта. Вся твоя ложь. — Я говорю с отвращением. — Из всех жестоких вещей, которые ты сделал со мной, эта — худшая. Ты сказал мне, что только ты можешь причинить мне боль, — говорю я ему, глядя в сторону, — и ты, конечно, выполнил это обещание.

Я не плачу. Я чувствую внутри себя полное опустошение, которое делает слезы иллюзорными. Я пуста, измучена и совершенно опустошена.

— Даже я не могу простить тебя за это, — добавляю я сокрушенно.

— Сикстайн, — начинает он, но я прерываю его.

— Расскажи мне, как ты собирался это сделать. — Я требую, мой голос лишен эмоций. — Ты собирался бросить меня у алтаря? Ты собирался оставить меня там, стоять в одиночестве и выглядеть наивной дурочкой? Это был твой последний способ унизить меня? — спрашиваю я.

— Остановись! — говорю я ему, когда он делает шаг ко мне. Мне кажется, что мы бесцельно ходим по кругу. Я просто хочу, чтобы это закончилось, чтобы он понял, что все кончено, и мы оба могли закрыть эту главу. Без его постоянного присутствия для меня это уже будет непосильной задачей. Мне нужно, чтобы он понял это и оказал мне единственную любезность. — Пожалуйста, просто не подходи ближе. Не усложняй ситуацию. Я просто хочу быть в состоянии жить дальше без тебя, так что, пожалуйста, позволь мне это сделать.

Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос не дрожал.

— Я терпела твое плохое отношение ко мне после несчастного случая с Астором, потому что любила тебя. Настолько, что это заставляло меня слепо выбирать тебя каждый день в течение многих лет, даже когда ты обращался со мной как с дерьмом. Но теперь я должна ставить себя на первое место и заботиться о том, что лучше для меня. И это не ты. — На этот раз я делаю шаг вперед, когда мои глаза находят его. — Мне нужно, чтобы ты позволил мне выбрать себя, хорошо? Я не могу этого сделать, когда ты везде, куда бы я ни посмотрела, я не могу забыть тебя, когда постоянно сталкиваюсь с тем, как сильно я тебя люблю. Поэтому мне нужно, чтобы ты исчез из моей жизни. Навсегда. — Я добавляю. — Ты можешь сделать это для меня?

Даже просто произнесение этих слов разрывает меня на части, но это кажется более выживаемым, чем позволить ему снова причинить мне боль.

— Почему ты только что это сказала? — он требует, его пристальный взгляд пронзает меня насквозь и проникает вглубь, чтобы заглянуть во все мои секреты.

— Потому что это то, что мне нужно, чтобы иметь хоть какой-то шанс забыть тебя.

— Ты любишь меня? — уточняет он, в его тоне сквозит недоверие. — Почему ты лжешь?

Это последнее, что я ожидаю от него услышать, и это приводит меня в ярость.

— Я не могу так больше, — говорю я и начинаю уходить.

Его рука обвивается вокруг моей талии, и он притягивает меня к себе так, что мы оказываемся спиной к груди.

— Ты