Я занялся подсчетами. Со мной прибыло шестеро. Вот-вот появится Кастен. Двое галеафов – Харриган и тот, что умер в больнице, остались за бортом. Итого девять. Полный комплект. Харргана они в лицо не знают. Выходит, Шеф ошибся – робота Макса обесточил не Харриган.
Все же требовалась проверка. В моем комлоге остались снимки пассажиров Терминала Хармаса за шестнадцатое апреля. Шепотом я продиктовал программе приметы шестерых галеафов. Умная программа отобрала из трехсот снимков пятьдесят. Их я просмотрел за пять минут. Галеафов там не было.
Энтомолог, взмолился я, черт тебя подери, что мне делать с этими несчастными?!
Нет ответа.
Обычная, человеческая связь с другими Терминалами между тем так же бездействовала. Сообщения возвращались с пометкой «Сеть недоступна».
Кресла в зале ожидания еще не успели смонтировать – они штабелями стояли у стены. Шестеро галеафов сидели на полу и обсуждали, куда это они попали. Вроде бы все собирались на сорок-десятый. Безобразие твориться с этими Терминалами. Будем жаловаться и потребуем возмещения, говорили они. А у самих лица сменялись то беспокойством, то каким-то непонятным просветлением, – словно в ожидании чего-то нового, но непременно хорошего.
Ну и конспирация…
Стало быть, я у них за старшего. Пора было что-то предпринять, пока не прибыл Кастен. Вероятно, он и есть Первый Наблюдатель.
Я вылез из укрытия и представился. Впрочем, все и так меня запомнили, поэтому, не успев произнести чужое имя, я оказался в окружении галеафов. Их беспокойство исчезло, на смену ему пришла радость, как у детей, дождавшихся Санта-Клауса. В качестве подарка, я толкнул речь, мол, все идет нормально, ситуация под контролем, сидите и ждите, братья мои и сестры. Чуть было не попросил сдать оружие и боеприпасы.
Пожилая галеафша в сиреневом парике спросила, не голоден ли я. Не желая разочаровывать ее, я с благодарностью принял пакетик с домашними пирожками. Пирожки были со шпинатом; я морщился, но ел.
– Господин капитан, да скоро ли? – спросила стройная, сексапильная девица в жутком вечернем макияже. Она пожирала меня глазами, будто я – сам Энтомолог.
Я поперхнулся пирожком и посмотрел на часы.
– Скоро, сестра моя, скоро ты прикоснешься, то есть тебя коснется, в общем…
В общем фраза повисла в воздухе. Положение спасла старушка в парике. Раздав пирожки, она села на пол и с кряхтением стала складывать ноги лотосом. Лотос – не лотос, но крендель у нее получился. Она зажмурила глаза и произнесла нараспев:
Скоро, скоро час пробьет,
Ожидание не вечно,
Луч с небес в меня войдет,
Примет дар и вверх уйдет.
Дама – та, что из парочки, – попыталась подхватить вторым голосом, но сбилась на третьей строчке. Сразу видно, они не репетировали. Когда старушка умолкла, дама сказала, что раз скоро, то значит пора переодеваться. Все с ней согласились и полезли в рюкзаки. Они сняли комбинезоны и напялили белые балахоны. Первый Наблюдатель не прислал им выкройки – балахоны были самые разные: длинные, короткие, с широкими рукавами и вовсе без рукавов. Молодой мужчина, прибывший последним, надел медицинский халат. Халат застегивался сзади; руки у мужчины не дотягивались до пуговиц, и ему помогли застегнуться.
Девица с макияжем ушла переодеваться в загрузочный тоннель. Она вернулась в коротком халатике на голое тело, разрез на бедре открывал татуировку с фривольным сюжетом. Старушка неодобрительно покачала головой. Мужчина из парочки причмокнул губами и его просветление достигло, похоже, апогея. У его дамы просветления убавилось. Дабы отвлечь внимание от девицы, она спросила, кто какой несет дар.
– У меня четверо детей, семеро внуков и три правнука, – сказала старушка, – никто не знает о людях столько, сколько я. А вы?
– Я, – сказала дама, – изучаю древнюю историю. Я расскажу Ему о том, кто мы и откуда мы. О том, как много мы страдали, в каких мучения продвигались к истине, и Он нас пожалеет.
– А я, – подхватил ее спутник, – в некотором смысле философ. Я передам ему наше представление о мире, и пусть Он сам выберет, какое место Ему занять – место Бога или место Дьявола.
Видимо, по его мнению, оба места были вакантны.
– И, надеюсь, Он нас пожалеет, – добавил он, взглянув на древнюю историчку.
Инженер пообещал объяснить Ему устройство Канала и Терминалов, что в моем представлении тянуло на пожизненное. Мужчина в медицинском халате пообещал что-то медицинское. Однако он тоже выразил надежду, что Он нас пожалеет.
– С вами, милочка, все ясно, – прервала старушка девицу, когда та, стыдливо придерживая полы халатика, залепетала о любви земной и неземной.
Поделившись сокровенным, галеафы уставились на меня. Сияние их искренних лиц так меня ослепило, что я брякнул:
– Я помогу Ему освоить дедуктивный метод.
– Простите, метод чего? – живо заинтересовался в некотором смысле философ.
– Навигации.
– О, это действительно очень важно! – в очередной раз выручила меня старушка.
Теперь у меня есть союзник, подумал я и принялся расхваливать ее пирожки.
После пирожков всем захотелось пить. Принесенная с собой вода быстро закончилась. Галеафы забеспокоились, есть ли на Терминале вода. И есть ли на Терминале удобства. Я с сожалением вспомнил об УНИКУМе, оставленном на Терминале Хармаса. Инженер-канальщик, как самый опытный, сходил на разведку. Вернулся с мокрыми руками и с не плотно застегнутым клапаном. Мог бы и не говорить, что нашел и то и другое.
– Что ж вы там сидите? – продолжала беспокоиться обо мне старушка-галеафша. – Идите, садитесь со всеми.
Но я не собирался покидать обрывок резиновой ленты у входа в разгрузочный тоннель. Я готовился услышать, как откроются ворота, и на Терминал прибудет мой соперник по части руководства операцией – Жорж Кастен.
– Он ждет Первого Наблюдателя, – пояснил старушке философ-дуалист.
И тут меня осенило. Потребовав внимания, я со скорбью в голосе объявил, что Первый Наблюдатель умер.
Галеафы онемели от такого удара. Женщины всхлипнули. У девицы потекла тушь. Мужчины сжали кулаки и спросили, как это произошло.
– Вот как, – сказал я и продемонстрировал видеозапись умирающего галеафа, которую Шеф выпросил-таки у Зейдлица. К счастью, на записи не была проставлена дата.
– Как же мы без него? – со слезами на глазах спросила старушка.
– Мы обязаны выполнить его последнюю волю, – изрек я. – Но сначала нам необходимо покончить со шпионом. Это он выстрелом из бластера смертельно ранил Первого Наблюдателя.
Галеафы загалдели, требуя подробностей. Я показал им снимок «Ижевска» и заголовок «Убийство фокусника» в «Фаонских ведомостях».
– Первый Наблюдатель был фокусником, – пояснил я. – Шпион и убийца прибудет на Терминал с минуту на минуту. Надо устроить ему встречу. Он, без сомнения, будет вооружен, поэтому хватать его станем не сразу, а по моей команде.
