— В психиатрии это называется «субъективными» личностями, — пояснил Чигаев. — Трудно сказать наверняка. Пятьдесят на пятьдесят. Слишком уж необычен случай.
— И как этот Боря убил бы Марину подобным образом? — поинтересовался Волин. — В смысле, он мог бы ее запугать так, чтобы она перестала существовать?
— Совсем — вряд ли. Полностью подавить личность подобным образом нельзя. Но вот загнать ее в подсознание… заставить уснуть, что ли… вполне можно. Тогда Боря стал бы единоличным «распорядителем Володиного разума».
— М-да, — разочарованно протянул капитан-спецназовец. Волин же просто кивнул и отвернулся к окну, пробормотав:
— Отлично. Этот психопат с паспортом своей сестры кочует по стране и убивает девушек. Просто отлично.
— Кстати, — встряхнулся капитан. — Вот тут я не понял. Она сама отдала ему один паспорт или он у нее документы стырил?
— Кто его знает, — дернул плечом Волин. — Да и какая разница? Дико хотелось спать. Глаза закрывались сами собой. Казалось, под веки натолкали горячего песка пополам с бутылочными осколками. Волин часто курил, стараясь стряхнуть сонливость, примерно раз в полчаса вылезал на улицу, усиленно приседал и размахивал руками. Процедура эта вливала в него крохотные порции бодрости, которые, к сожалению, иссякали слишком быстро. Когда подошел к концу девятый час ожидания, капитан-спецназовец поинтересовался:
— А ты уверен, что она придет? Этот, бородатый, он не мог ничего напутать с графиком?
— Нет, — Волин покачал головой и, наверное, уже в сотый раз, закурил. — Там все сходилось. Она придет. Рано или поздно, придет.
— Может быть, эта «Марина» просто решила… решил нас вымотать? Ждет, пока мы устанем, пока глаз «замылится». Надеется проскочить в сумерках, под шумок. Вот через полчаса народ с работы повалит, она и попробует просочиться через оцепление. Или ждет, пока заваруха утихнет. А придет, допустим, завтра. Или вообще через неделю.
— Существует и такая вероятность. — Волин поджал губы и качнул головой, словно говоря: «Не знаю, ребята».
— Но только не под шумок, — вступил в разговор Чигаев. — Для Бори это слишком тривиально. Вы заметили, как он действует? Фол. Риск на грани сумасшествия.
— А он кто? — усмехнулся капитан. — Он и есть этот… крейзи. Психопат хренов.
— Стоп! — Волин внезапно замер. — Какой сегодня день?
— Понедельник, — хором произнесли капитан и участковый.
— А время сейчас?
— Тридцать восемь минут пятого, — ответил капитан. — Я же говорил. Через полчасика народ пойдет.
— Что-то не так, — пробормотал Волин. — Ребята, мне срочно нужно позвонить.
— А что случилось-то? — встревожился капитан.
— Катька по понедельникам на аэробику ходит. К пяти. Из дому выходит в двадцать минут пятого.
— Ну и что? Может, просто опаздывает. Да не волнуйся ты так. Если бы эта сволочь к твоему подъезду ближе чем на сто метров подошла, мы бы ее заметили.
— Я позвоню, проверю. На всякий случай. Жетоны есть у кого-нибудь? Жетонов не оказалось. Волин выскочил из машины и помчался к ближайшему ларьку за жетоном. Таксофон был занят. Дородная толстуха щебетала с какой-то «Халочкой» о том, что «Ленушкин Семик уже полхода сидит без работы, сараса, а жрать, хаденыш, привык за четверых. Так они там усе холодными ходят, кроме Семика, ясное дело, потому шо Семик, даром шо такой хаденыш, а своего не упустит. И ты знаешь шо, Халочка, он же, хаденыш, вехетарианскую пищу тоже не хочет кушать, а хочет он кушать мяса, потому шо кричит, шо он не корова, шобы траву жрать. Сараса такая. Представь себе, Халочка». Волин прождал пять минут, побарабанил жетоном в стекло. Толстуха стрельнула в него уничтожающим взглядом и сказала «Халочке, шо позвонит еще позже, а то тут ее сейчас прямо убьют, шо она разховаривает, и вообще». После чего возмущенно швырнула трубку на рычаг. Волин занял ее место, набрал домашний номер. Трубку сняла Люся.
— Волин? — удивилась она. — Ты откуда звонишь?
— Да я тут в одном месте, недалеко, — туманно отговорился он.
— Ты домой собрался, да, Волин?
— Может быть. Не знаю. Слушай, Катька дома?
— Дома. Волин, что случилось? — в голосе Люськи тревога вспыхнула степным пожаром.
— Да ничего не случилось. Все нормально. А что… Катька на аэробику свою не пошла?
— Нет. У них занятие отменили. К ней подруга пришла из секции. Заперлись у Катьки в комнате, музыку слушают. Волин, ты когда придешь?
— Постой. Подожди, Люсь. Какая подруга? В подъезд же никто не входил. Часа два уже.
— А тебе откуда известно про подъезд, Волин? Ты что, следишь за нами?
— Да погоди ты!!! — заорал Волин. — Когда она пришла, эта подруга? После того, как Катька вернулась из школы, в подъезд никто не входил! Мы же все время наблюдали!
— Волин, ты сошел с ума, — сказала Люся, изображая голосом айсберг. — Почему ты кричишь на меня? Я, кажется, ничего тебе…
— Люся, — перебил ее Волин, стараясь говорить спокойно. — Я тебя умоляю, скажи мне, когда пришла эта подруга?
— Часа два с половиной назад. Около трех.
— Значит, сразу после того, как Катька вернулась из школы, так?
— Сегодня в школе не было занятий.
— Как не было? Волин почувствовал, как земля уплывает у него из-под ног.
— В милицию позвонил какой-то мужчина и сказал, что в школе заложена бомба. Учеников распустили по домам. Еще утром.
— Люся, — в горле запершило. Волин сглотнул, закашлялся, с трудом перевел дыхание. Он был на грани обморока. — Скажи мне, как она выглядит?
— Ты о ком говоришь, Волин?
— О подруге, Люся. О подруге.
— Лет двадцать пять — двадцать семь. Спортивная. Блондинка. Ростом примерно как Катька. Может, чуть повыше. А что такое, Волин?
— У нее есть царапины на лице? На лбу? Небольшие такие порезы?
— Да, есть. Она сказала, что попала в аварию. Но их почти не видно из-за косметики. А что случилось, Волин? Ты ее знаешь? У него все поплыло перед глазами. Волин сглотнул и, опершись рукой о стенку будки, чтобы не упасть, сказал:
— Люся, ни в коем случае не заходи в комнату к Катьке. Ты поняла? Ни в коем случае! — Он уже пожалел, что не взял с собой капитана-спецназовца. Тот, наверное, дал бы более полезный совет. — Сейчас спокойно, без суеты, оденься и уходи из квартиры. Ты поняла? Спокойно, без суеты. И спускайся вниз. У подъезда тебя встретят.
— Волин, что произошло? — Люся едва сдерживалась, чтобы не сорваться на крик. — Объясни мне. Я никуда не пойду, пока ты мне все не объяснишь!
— Люсенька, послушай меня, пожалуйста. Делай то, что я тебе говорю, и не задавай лишних вопросов. Ладно? Немедленно уходи из квартиры. Люся! — Тишина. — Люся, ты меня слышишь?
