движения вдоль Кэрийских гор».
Передневав в урочище на высоте 11 200 футов, путешественники проложили путь в оазис Чира. На первом переходе, вниз по реке Кара-Таш, им встретились разработки золота, которые тянулись верст на восемь-десять. «Рабочих летом остается здесь менее сотни человек; осенью же после уборки хлеба в соседних оазисах число этих рабочих возрастает, как говорят, до нескольких сот. На одном из приисков, по имени Капсалан, мы видели самый способ работы. Золотоносная почва выкапывается в береговых обрывах реки неглубокими (от 2 до 3 сажен) вертикальными или наклонными и недлинными (также лишь в несколько сажен) горизонтальными шахтами. Почву эту таскают даже дети лет десяти в небольших кожаных мешках к реке, где производится промывка. Для этого от быстро текущей воды отводится маленькая канавка, куда воду можно пускать по произволу. На дно такой канавки насыпают сначала тонкий слой лессовой глины и сверх нее от 5 до 10 пудов золотоносной почвы, затем пускают воду и деревянными граблями, а также чекменем взмешивают насыпанную почву так, чтобы вода уносила крупную гальку и щебень; мелкие же камешки, песок и золото остаются на дне канавки. Спустя немного эту последнюю плотно закладывают в вершине — и вода сразу пропадает. Тогда собирают со дна в большую деревянную конической формы чашку уцелевший остаток почвы и легонько промывают его в реке. Земля и щебень уносятся водой; крупинки же золота остаются в воронкообразном углублении на дне чашки; самородков, как говорят, не бывает. Вообще описываемый прииск считается более бедным, чем Соргак и Копа, лежащие в Русском хребте».
По приходе в Чира путешественники разбили лагерь в абрикосовой роще. На этом летняя экскурсия была окончена. За это время было пройдено 450 верст. После небольшого отдыха Роборовский и Козлов с переводчиком и двумя казаками были отправлены в Керию за багажом и верблюдами. Пржевальский остался с прочими казаками в Чира и занялся написанием отчета о путешествии. Жара день ото дня стояла страшная: до +35,3° в тени и +68,5° в песчаной почве. Это очень утомляло, тем более купаться было негде, ибо вся вода из Аши-Дарьи расходилась по арыкам; случались даже драки из-за нее между местными жителями.
Зато теперь, в начале августа, в Чира поспели персики и дыни, все это было очень дешево, хотя винограда и арбузов было еще мало. Через восемь суток вернулись Роборовский и Козлов, а с ними весь караван с багажом и верблюдами. Компасная съемка пройденного пути была сделана Роборовским. Расстояние от Чира до Керии оказалось равным 85 верст.
Близился конец путешествия, так как, согласно изначальному плану, исследователи планировали отсюда идти в Хотан, затем вниз по Хотанской реке на Аксу и далее за Тянь-Шань в родные пределы. Подготовка к новому марш-броску заняла еще несколько дней.
Наконец 16 августа экспедиция тронулась в путь. Почти все верблюды шли под вьюком; для казаков наняты были до Хотана верховые лошади. Из-за сильной жары путешественники на целую неделю задержались в оазисе Сампула[149] на болотистом урочище Кутас, где могли наблюдать осенний пролет птиц. Оттуда до Хотана оставалось всего 20 верст, а дорога шла между оазисами, распаханными под сады, поля и бахчи. В оазисе Юрун-каш, принадлежавшему уже Хотанскому округу, путешественники видели огромный базар, протянувшийся почти на версту вдоль большой дороги.
«Торговля на таких базарах, даже больших, как, например, в Хотане (в магометанском городе), до крайности мелочная: в одной лавчонке сидит продавец с десятком дынь и арбузов, маленькой кучкой персиков или каких-либо овощей; в другой высыпано на мешках по пуду, или того менее, пшеницы, риса, кукурузы, несколько пригоршней каких-то семян, связка чесноку, сушеные абрикосы, шептала (то есть персики. — Прим. ред.) и изюм; в третьей продаются пирожки, пельмени, суп, жареное мясо — все это тут же и стряпают; в четвертой выставлено несколько фунтов белого сахару, рядом с которым лежат — стручковый перец, табак и зажигательные спички; в пятой разложена кучка железного хлама, и при нем работает кузнец; в шестой продают и тут же шьют сапоги; в седьмой висит баранья туша; в восьмой торгуют меховыми шапками, халатами и другой одеждой — как мужской, так и женской; в девятой разложены русские красные товары: ситцы, кумач, плис, тесемки и т. п.; в десятой продаются серебряные браслеты, серьги, кольца, гребенки, зеркальца, румяна, пудра и другие принадлежности женского туалета; в одиннадцатой сидит цирюльник, совершающий публично свои операции — подстригание усов и бороды, а также бритье головы или волос в ноздрях и ушах; в двенадцатой продают глиняную посуду и сухие тыквы для воды; словом, до последней лавчонки все в том же роде. Кроме того, по базару снуют разносчики с разными мелочами (булки, фрукты, спички и т. п.) и выкрикивают о своих товарах; другие же предлагают за 2–3 пула[150] покурить готовый кальян».
Хотан представлял собой обширный оазис, знаменитый еще в глубокой древности по своему торговому и политическому значению, лежал на абсолютной высоте 4400 футов и орошался водой двух рек: Юрун-Каша и Кара-Каша, соединяющихся верст за сотню ниже в одну реку, называемую Хотан-Дарья. По мнению Пржевальского, население всего Хотанского оазиса можно было определить около 300 тысяч душ обоего пола.
Утром 5 сентября экспедиция покинула Хотанский оазис. Хотанский амбань выехал проводить экспедицию, но в воротах Янги-шара его верховая лошадь испугалась салютных выстрелов и сбросила седока; амбань ушиб себе ногу и вынужден был вернуться; вместо него провожатыми стали несколько китайских чиновников.
Следуя вдоль реки Хотан-Дарья, окрестности которой были больше похожи на песчаную пустыню, путешественники почти не встречали оседлых жителей и даже пастухов со стадами. Погода все еще продолжала стоять жаркая. На одном из деревьев Пржевальский заметил вырезанную надпись: «Эта надпись категорически гласила: „Кто пойдет здесь летом в первый раз — сделает это по незнанию; если вторично отправится — будет дурак; если же в третий раз захочет идти — то должен быть назван кафиром[151] и свиньей“». Смысл надписи так и остался неясен — искать кого-то из местных и спрашивать путешественники не стали, чтобы не отставать от графика.
В последних числах сентября неотступная дневная жара, длившаяся в продолжение почти всего месяца, наконец прекратилась. Идти теперь было прохладно, недалеко оставалось и до Тарима. Незадолго до поворота хотанской дороги к переправе через эту реку путников встретил торговый аксакал из Аксу и с ним двое киргизов, вожатых от новых верблюдов, высланных для русского каравана из пределов Семиреченской области.
Расставаясь с Хотан-Дарьей, Пржевальский из описания местной фауны посвящает несколько страниц своего дневника царю здешних мест — тигру. «Эта „царственная кошка“ в районе наших путешествий по Центральной Азии найдена была лишь в Чжунгарии и Восточном Туркестане. В первой тигры довольно обыкновенны по долине реки
