Он сделал несколько слепых шагов, споткнулся, выронил сверток из рук и схватился за голову. Повернулся и посмотрел на Аджани широко раскрытыми глазами.
— Ари… Ари! — вскрикнул он и упал на землю без чувств.
Глава 14
… Когда Спенс очнулся, Гита придерживал его голову, склонившись над ним. Аджани поднес к губам Спенса воду.
— Пей. Только медленно. Вот, молодец!
Спенс сел. Голова дико болела, но в остальном он чувствовал себя вполне сносно.
— Я долго провалялся без сознания? — Он потер шею, покрутил головой, словно проверяя, хорошо ли она держится на плечах.
— Совсем недолго. Может, пару минут.
— Слишком жарко, чтобы идти пешком днем, — сказал Гита. Он говорил это с тех самых пор, как они вышли на дорогу. — Надо бы отдохнуть.
— Надо идти, — решительно ответил Спенс. — Может, попадется какая-нибудь попутка. Ты же говорил, что впереди город?..
— С вами случился солнечный удар. Это не шутка, доктор Рестон. — Смуглое лицо Гиты осунулось за последние дни.
— Действительно, пора отдохнуть. Гита прав. Днем идти слишком жарко. В сумерках будет легче.
Спенс, прищурившись, взглянул в небо. Раскаленный добела солнечный шар обрушивал на них яростные лучи. Возможно, друзья правы… солнечный удар.
Только было и еще кое-что. Он вспомнил, как позвал Ари, и она ответила, так что и теперь он чувствовал, как она — или кто-то еще — пытается связаться с ним.
Он перевел глаза на Гиту и Аджани. Перед глазами поплыли черные круги, и он пошатнулся.
— Точно, солнечный удар, — повторил Гита. — Плохо.
— Лучше отдохнуть, Спенс. Хотя бы пару часов.
Спенс кивнул, и они, сойдя с дороги, подошли к огромному раскидистому баньяну, чтобы прилечь в тени под его многочисленными узловатыми ветвями.
Спенс хлебнул еще воды и некоторое время сидел, обхватив голову руками. Далеко на севере пейзаж плыл в раскаленном мареве, как изображение на волнуемом ветром экране. Раньше он не обращал на жару внимания, а теперь вдруг начал остро ощущать ее.
Гита устроился у подножия баньяна, сдвинул тюрбан на лоб и вскоре захрапел. Среди переплетенных стволов дерева жужжали и сновали мухи, их тихий гул навевал дремоту. Спенс почувствовал, как напряжение отпускает его. Он прислонился к прохладной коре одного из бесчисленных стволов дерева, вытянул ноги и расслабился. Некоторое время он посидел так, прислушиваясь к храпу, мухам и птичьим крикам, и позволил себе заснуть.
Когда он проснулся, солнце стало оранжевым и клонилось к горизонту. Гита продолжал храпеть, рядом ровно посапывал Аджани. Мухи по-прежнему жужжали в ветвях, а птицы стали орать даже громче. Но был еще какой-то звук…
Спенса явно что-то разбудило, и он пока не мог понять, что именно. Стараясь не шевелиться, посидел, вслушиваясь в тишину леса. Звук повторился — приглушенное фырканье и шорох. Что-то большое двигалось через подлесок. Снова все стихло, а потом шорох послышался уже дальше. Спенс не был уверен, что именно эти звуки разбудили его.
Он встал и вышел на дорогу. Прислушался, а потом пошел вперед. Чувства удивительным образом обострились, и Спенс не мог отделаться от ощущения, что он непременно должен отыскать источник загадочных звуков. Он оглянулся. Аджани и Гита спали под деревом. Спенс тряхнул головой и решительно зашагал вперед.
За холмом дорога спускалась в узкую долину. Уже миновав вершину холма, Спенс краем глаза заметил какое-то движение в зарослях у обочины. Он остановился и хотел присмотреться, но там уже никого не было.
Спенс не знал, что погнало его на поиски, не знал, что именно ищет, но был твердо уверен, что людей поблизости нет. Он совсем не думал о возможной встрече с какими-нибудь злоумышленниками, хотя здесь, на дороге, вероятность такой встречи была достаточно велика.
Спенс замедлил шаг и пригнулся, стараясь стать как можно менее заметным. Внутренний голос, отчетливо побуждал двигаться дальше, но с осторожностью. Впрочем, он и не собирался шуметь.
Он сошел с дороги в кусты. По краям заросли образовывали, казалось, непроходимую стену. Звуки теперь доносились именно оттуда: шелест листьев, треск веток, сопение, похожее на приглушенный шум работающего двигателя… Внезапно все стихло.
Замер и Спенс. Он довольно долго стоял, пригнувшись, и вглядывался в густые заросли. При этом он чувствовал внимательный ответный взгляд. Кто-то, так же как и он, старался высмотреть, кто там ходит по дороге.
Послышались приглушенные шаги. Некто двигался к нему. Кусты прямо перед ним слегка качнулись, из-за них выползло что-то длинное и серое. Спенс шарахнулся назад. В ту же секунду тот, кто прятался в кустах, тоже отпрянул.
Но даже в испуге он успел разглядеть розовый… нос? и две ноздри.
Спенс наклонился, нарвал большой пучок травы и снова вышел на дорогу. Он уже не таился. Наоборот, громко позвал:
— Симба! Иди сюда! Ко мне!
Несколько секунд ничего не происходило. Он повторил призыв и вытянул вперед руку с травой.
Раздалось тихое фырканье, кусты закачались и раздались в стороны; из них вышла большая серая слониха. Постояла, а потом направилась к Спенсу, медленно, осторожно, потряхивая хоботом. Двигалась она с тяжеловесной грацией, качая из стороны в сторону огромной головой и хлопая ушами. Увидела траву в руках Спенса. Хобот качнулся, потянулся к угощению.
Спенс раскрыл ладонь, и слон легким движением кончика гибкого хобота взял пучок травы и закинул в пасть.
— Хорошая Симба, — промурлыкал Спенс. — Спокойно, девочка. Никто тебя не обидит.
Он сразу заметил, что со слоном не все в порядке. Стоило тому выбраться на открытое место, как на спине животного Спенс увидел пустую платформу с низкими поручнями. Видимо, слон сбежал от хозяина. Стала понятна и причина бегства: из раны на плече слона сочилась кровь, а ухо было разорвано.
Бандиты, подумал Спенс. Они напали на погонщика и его пассажиров, а слон убежал. Он не знал, водятся ли слоны в этой части Индии, но его уже мало что удивляло в этой стране. Это их караван был составлен из старинных драндулетов, так почему бы другому каравану не передвигаться на слонах?
Слон, приняв приношение от человека, видимо, уверился в его миролюбивых намерениях. Он подошел почти вплотную, обнюхал шею и руки Спенса, а хобот тем временем исследовал карманы ученого.
Спенс достойно выдержал досмотр, удивляясь, как такой большой зверь может двигаться так легко и изящно. Подобрав максимально спокойную интонацию, Спенс уверял слона в своем миролюбии
