Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Так и не решив, как ему держаться по отношению ко всему этому, он пожал плечами:
– Ну и пусть они создают свое ханство. Мне они ничего не сказали, и что я должен теперь делать? Да и кому от этого будет плохо?
– Всем будет плохо! – Кокэчу, вдруг разом отбросив свою обычную сдержанность, зло заговорил: – Этот твой анда со временем такое может натворить, что втрое хуже Таргудая окажется.
– Ну, я-то рядом буду, обуздать его всегда смогу, – сказал Тэмуджин. – Меня он послушается.
– Когда он станет ханом и подомнет под себя всех, обуздать его даже ты не сможешь. Сейчас он как смирная собака, а получит над всеми власть – в бешеного волка обернется. И он уже показал себя на этой облавной охоте. Ты позволил ему стать тобши, всего лишь на три дня отдал ему власть, и что он начал вытворять? Ты ведь сам же удивлялся ему, разве не так?
Тэмуджин молчал, вновь чувствуя правоту шамана.
– А теперь подумай, что будет не через три дня, а через три года, в какую пучину наше племя он заведет. Умом он еще ребенок, а пылу и гордости как у чжурчженского хана, к тому же неумеренно пьет… Такой человек в ханы не годится, и если мы сейчас не пресечем его затею, потом все будем локти себе грызть.
– Ну, а что же мне делать? – пожал плечами Тэмуджин. – Пойти к нему и потребовать: откажись от этой затеи, ты не будешь ханом? Или ездить по куреням, к тем же борджигинам, и призывать их: не избирайте Джамуху, он погубит вас? Это будет смешно, и я не могу вести себя так – все подумают, что завидую ему, хочу сам залезть на ханский трон.
– Мы уже знаем, что не станешь, – махнул рукой Кокэчу. – И потому не просим об этом. Но обещай, что потом, когда нойоны придут к тебе и скажут: «Стань нашим ханом», ты не откажешься.
– И когда это будет? – недоверчиво покосился на него Тэмуджин. – С чего это они вдруг ко мне придут?
– Видно, что раньше, чем ты думаешь, а приходят с этим тогда, когда деваться больше некуда, – уклончиво ответил Кокэчу, но взгляд его был тверд. – А когда и с чего – это лишь вечное небо знает.
Тэмуджин пристально посмотрел на него и, поняв, что у Кокэчу есть какие-то свои виды, промолчал, перебирая в уме услышанное.
Хотя он и знал, что ему суждено в будущем стать ханом, он не думал, что это может случиться так скоро и нежданно. Только недавно получив отцовское владение и едва освоившись на месте нойона, он считал, что время его ханства еще далеко. На стремление анды (если оно и было на самом деле) он смотрел как на такое же глупое ребячество, как однажды высказанное им желание выучить волчий язык. Но Кокэчу сейчас явно толкал его на ханский трон, а это уже не было шуткой. По молчанию Мэнлига было видно, что он полностью согласен со своим сыном.
Кокэчу, не дождавшись от него ответа, заговорил:
– Не хваля тебя, скажу: у тебя еще много недостатков для настоящего хана, но, кроме тебя, им стать некому. Ты ведь хотел навести порядок в степи, осенью даже предлагал нойонам вместе взяться за это, и что услышал в ответ? Они даже не поняли важности того, что ты им говоришь, решили, что ты жаждешь власти, – на большее ума у них не хватает, это все мелкие и ничтожные людишки. Единства в племени нет, а долго так продолжаться не может – татарский набег нам показал, как это опасно. А раз люди не понимают ничего, для того и нужен им хан, чтобы смотреть за всеми, вразумлять их словом и делом, держать всех в узде. Но если допустить к трону такого, как Джамуха, станет еще хуже. Поэтому хочешь или не хочешь, а время твое пришло. Ты хотел порядка, вот и берись за это. Или ты испугался, когда дошло до самого дела? – Кокэчу насмешливо прищурился.
– Ну, хорошо, раз нужно, – припертый доводами шамана и внутренне еще с трудом осваиваясь с неизбежным, согласился Тэмуджин. – Только сам я не буду никого призывать или уговаривать… Если захотят люди меня видеть своим ханом, тогда не откажусь…
– Вот и хорошо, – улыбнулся Кокэчу. – Пока от тебя ничего больше не требуется. Ну, а теперь мне пора.
Он с невесомой легкостью поднялся на ноги и пошел к двери мягким, звериным шагом, на ходу надевая свою волчью шапку. Когда он обернулся, у него было уже совсем иное лицо – не то, с которым он только что сидел и беседовал с ним. Вновь на Тэмуджина смотрел, будто пронзая насквозь, холодный, отчужденный взгляд. Казалось, мыслями он был уже не здесь, а где-то далеко. Кивнув на прощание, шаман легкой тенью вышел из юрты.
Тэмуджин смотрел ему вслед, на закрывшийся за ним полог, и на миг перестал верить в действительность происходящего. «Уж не сон ли это… – подумалось ему, и он незаметно ущипнул себя за кисть левой руки. – Нет, не сон, вот и Мэнлиг наяву сидит, почесывает бороду…»
Отбросив от себя наваждение, бодрясь, он обратился к нему:
– Ну, Мэнлиг-аха, как думаешь, сможет ли устоять наше войско, если и сюда придут татары?
– Они сюда не придут, – уверенно отозвался тот, глядя на огонь и о чем-то упорно размышляя.
– А почему ты так думаешь? – спросил Тэмуджин, почувствовав любопытство. Ему показалось, что тот знает что-то неизвестное ему, и загорелся желанием выведать у него все.
– Наши шаманы смотрели в ключевую воду, – просто ответил тот и кивнул в сторону двери, куда только что вышел Кокэчу. – Увидели, что татар скоро обуздает Алтан-хан[27]. Говорят, что он уже послал к ним своего Вангин-Чинсана, чтобы осадил их.
– А это кто такой?
– Чжурчженский дайчин-нойон[28], предводитель войск, стоящих на Длинной стене[29]. Он и присматривает за всеми нами – кочующими народами.
– Алтан-хану какая нужда останавливать татар? Ведь он всегда бросает между нами кости, чтобы мы почаще воевали между собою?
– Верно, ему выгодно, чтобы мы дрались, но при этом он смотрит, чтобы никто из нас не ослаб слишком, чтобы мог противостоять соседям. А если какое-то из степных племен слишком усилится, оно станет опасным для самих чжурчженей, поэтому Алтан-хан начнет его сдерживать, а если совсем распоясается, сам пойдет на него войной и при этом постарается истребить как можно больше людей. Татары это знают и потому будут ему послушны.
– А если усилимся мы?
– Тогда он будет помогать татарам.
Они поговорили еще немного, и Мэнлиг ушел. Оставшись один, Тэмуджин глотнул из чаши остывающего супа и вновь задумался.
На душе у него было смутно, мысли то о татарской угрозе, то о ханстве Джамухи и возможности самому стать ханом, перебивая друг друга, лезли в голову. Но не меньше взволновало его поведение шамана Кокэчу. Вновь он властно забирал его волю, отбирая у него возможность самому решать свою судьбу, внушая что-то свое, требуя послушания. Мэнлиг был смирен, но был заодно с сыном, и Тэмуджин чувствовал, что вновь они вместе, как три года назад, начинают верховодить им.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
